[Martian]

Еще одна книга, и по сюжету, и по мировоззрению сильно напоминающая " Аватар".

Действие происходит на далекой планете Атши, покрытой лесами.
Жители планеты хотя и имеют общие генетические корни с людьми ( во вселенной Лу Гуин " все миры некогда заселялись из одного очага"), но на них не похожи. Они покрыты зеленым мехом, и ростом примерно в метр. Технологический уровень примерно равен таковому у нави, но в отличие от них атшияне совершенно лишены агрессивности.
Земляне презрительно называют их "пискунами" и относятся... По-людски в худшем смысле слова.

Но несмотря, а может, благодаря такому низкому технологическому уровню, у атшиян сложная культура, с напряженной духовной жизнью. Они обладают потрясающими способностями к тому, что на этом форуме называется ОС, управляют снами как второй параллельной реальностью.
" Ты плетешь и лепишь, ведешь и следуешь"(с).

На Атши прилетают люди - примерно с той же целью, что и на Пандору. Нажива.

"Но теперь тут обосновались люди, чтобы покончить с сумраком и превратить лесную чащу в звонкие светлые доски, которые на Земле ценятся дороже золота. В буквальном смысле слова, потому что золото можно добывать из морской воды и из-под антарктического льда, а доски добывать неоткуда, доски дает только лес. Земля нуждается в древесине, давно уже ставшей предметом первой необходимости и роскошью. И вот инопланетные леса превращаются в древесину. "



Повествование ведется с точки зрения разных героев.
Капитана Дэвидсона - который лично мне сильно напоминает Куорича.


"Ведь этот мир, Новое Таити, прямо-таки создан для людей. Расчистить его хорошенько, леса повырубить под поля, покончить с первобытным сумраком, дикарством и невежеством – и будет тут рай, подлинный Эдем. Получше истощенной Земли. И это будет его мир! Ведь кто он такой, Дон Дэвидсон, в сущности говоря? Укротитель миров. Он не хвастун, а просто знает себе цену. Таким уж он родился. Знает, чего хочет, знает, как этого добиться, и всегда добивается."

"
– В общем-то я с тобой согласен, Ок, – не стоят они ни возни, ни риска. Если бы тут не болтался этот трепло Любов, а полковник Донг поменьше молился бы на Кодекс, так, не спорю, куда легче было бы просто очищать районы, предназначенные для заселения, вместо того чтобы тянуть волынку с этим их «использованием добровольного труда». Ведь все равно рано или поздно от пискунов мокрого места не останется, так чего зря откладывать? Таков уж закон природы. Первобытные расы всегда уступают место цивилизованным. Или ассимилируются. Но не ассимилировать же нам кучу зеленых обезьян! И ты верно заметил: у них мозгов хватает как раз на то, чтобы им нельзя было доверять. Ну вроде тех больших обезьян, которые прежде водились в Африке, как они назывались…

– Гориллы?

– Верно. И мы бы прекрасно обошлись тут без пискунов, как прекрасно обходимся без горилл в Африке. Только под ногами путаются. Но полковник Динг-Донг требует: используйте добровольный труд пискунов, вот мы и используем труд пискунов. До поры до времени. Ясно?"



Ученого экспедиции Раджа Любова - сочувствующего атшиянам, изучающего их и многое впитавшего от их культуры. Он делает все, что может - но вот может как раз и немного, атакованный со всех сторон. Он не делает того решающего шага - и даже не знает, что можно, мучится от бессилия.
Погубив свою репутацию среди людей, Радж спасает атшиянина Селвера - но к сожалению, это не может спасти ни его самого, ни мир, ни культуру, погибает он трагически нелепо.

Сил что-то переменить у него самого нет, он надеется на прилетевших для разбирательств двоих эмиссаров Лиги миров, на их помощь.

"Любов уже два года странствовал, изучал, расспрашивал, наблюдал, но так и не сумел найти ключа к психологии атшиян. Он даже не знал, где искать замок. Он изучал систему сна атшиян и не мог нащупать никакой системы. Он присоединял бесчисленные электроды к бесчисленным пушистым зеленым головам и не находил ни малейшего смысла в привычных бегущих линиях – в кривых, зубцах, альфах, дельтах и тэтах, которые запечатлевались на графиках. Только благодаря Селверу он наконец понял смысл атшийского слова «сновидение», означавшего, кроме того, «корень», и получил таким образом из его рук ключ к вратам в царство лесных людей. Именно на энцефалограмме Селвера он впервые осознанно рассматривал необычные импульсы мозга, «уходящего в сон». Эту фазу нельзя было назвать ни сном, ни бодрствованием, и со снами землян она сопоставлялась примерно так же, как Парфенон с глинобитной хижиной – суть одна, но совсем иная сложность, качество и соразмерность."

"
За помощь рабу в побеге никаких наказаний предусмотрено не было, поскольку атшияне были рабами не по имени, а лишь на деле – назывались же они Рабочим корпусом аборигенов-добровольцев. Любов не получил даже устного выговора, однако с этого времени кадровые офицеры окончательно перестали ему доверять, и даже его коллеги из специальных служб – ксенобиолог, координаторы сельского и лесного хозяйства, экологи – разными способами дали ему понять, что он вел себя неразумно, по-донкихотски или как последний идиот. «Неужели вы рассчитывали, что будут одни розы?» – раздраженно спросил Госсе. «Нет, я не думал, что тут будут розы», – отрезал он тогда, а Госсе продолжал: «Не понимаю специалистов по врасу, которые по своей воле едут служить на планеты, открытые для колонизации! Вы же знаете, что народность, которую вы собираетесь изучать, будет ассимилирована, а возможно, и полностью уничтожена. Это объективная реальность. Такова человеческая природа, и уж вы-то должны знать, что изменить ее вам не под силу. Так зачем же ставить себя перед необходимостью наблюдать этот процесс? Любовь к самоистязанию?» А он крикнул: «Я не знаю, что вы называете человеческой природой! Может быть, именно она требует описывать то, что мы уничтожаем. И разве экологу много легче?» Госсе пропустил это мимо ушей. «Ну ладно, составляйте свои описания. Но держитесь в стороне. Зоолог, изучающий крысиное общество, не вмешивается и не спасает своих любимиц, если они подвергаются нападению!» И вот тут он сорвался. Этого он стерпеть не мог. «Да, конечно, – ответил он. – Крыса может быть любимицей, но не другом. А Селвер – мой друг. Если на то пошло, он – единственный человек на планете, которого я считаю своим другом!» Это глубоко обидело беднягу Госсе, которому нравилось играть роль опекуна и наставника, и никому никакой пользы не принесло. Тем не менее это была истина. А в истине обретаешь свободу… «Я люблю Селвера, я уважаю его, я спас его, я страдал вместе с ним, я боюсь его. Селвер – мой друг»."



"
Вопрос «Что я мог бы сделать?» был внутренне чужд Раджу Любову. Он всегда избегал вмешиваться в дела других людей – этого требовали и его характер, и каноны его профессии. Как специалист он должен был установить, что именно эти люди делают, а дальше – пусть как сами знают. Он предпочитал, чтобы просвещали его, а не просвещать самому, предпочитал искать факты, а не Истину с большой буквы. Но даже и тот, кто полностью лишен миссионерских склонностей, если только он не делает вид, будто полностью лишен и эмоций, порой вынужден выбирать между действием и бездействием. Вопрос «Что делают они?» внезапно превращается в «Что делаем мы?», а затем в «Что должен делать я?»

Он знал, что для него настала минута такого выбора, хотя и не отдавал себе ясного отчета в том, почему ему предложен выбор и какой именно."





И атшиянина Селвера, который под влиянием горя и отчаяния первым из атшиян преодолевает внутренний барьер и обретает агрессивность. В сущности, он ломает всю даже не историю, а эволюцию атшиян.
Его жену, так же захваченную в плен для " добровольного труда" насилует Дэвидсон.

"Возможно, ее убила физическая травма, а может быть, она оборвала свою жизнь силой самовнушения – на это бывали способны и некоторые земляне. В любом случае ее убил Дэвидсон. Подобные убийства случались и раньше. Но так, как поступил Селвер на второй день после ее смерти, не поступал еще ни один атшиянин.


Любов застал только самый конец. Он снова вспомнил крики, вспомнил, как опрометью бежал по Главной улице под палящим солнцем, вспомнил пыль, плотное людское кольцо… Драка длилась минут пять – долгое время, если дерутся насмерть. Когда Любов подбежал к ним, Селвер, ослепленный собственной кровью, был уже игрушкой в руках Дэвидсона, но все-таки он встал и снова бросился на капитана – не в яростном безумии, но с холодным бесстрашием полного отчаяния. Он падал и вставал. И, напуганный этим страшным упорством, обезумел от ярости Дэвидсон – швырнув Селвера на землю ударом в скулу, он шагнул вперед и поднял ногу в тяжелом ботинке, чтобы размозжить ему голову. И вот в эту секунду в круг ворвался Любов. Он остановил Дэвидсона – человек десять, с интересом наблюдавшие за дракой, успели устать от этого избиения и поддержали Любова. С тех пор он возненавидел Дэвидсона, а Дэвидсон возненавидел его, потому что он встал между убийцей и смертью убийцы."



Селвер становится во главе сопротивления, сперва сжигая лагерь землян, потом собирает настоящую армию атшиян. Они учатся у него убивать - и очень хорошо учатся. Слишком хорошо.

После смерти Любова Дэвидсон, весьма мягко наказанный за убийство атшиянки, нарушает решение командования, продолжая убивать аборигенов. Это становится причиной машстабной контратаки, в результате которой большинство землян оказываются в плену.


"– Значит, нам надо было оставить их жить? – сказал Селвер с такой же яростью, как Госсе, но негромко и чуть напевно. – Чтобы вы плодились в трупе мира, как мухи? И уничтожили нас? Мы убили их, чтобы вы не могли дать потомства. Мне известно, что такое «реалист», господин Госсе. Мы говорили с Любовым о таких словах. Реалист – это человек, который знает и мир, и свои сны. А вы – сумасшедшие. На тысячу человек у вас не найдется ни одного, кто умел бы видеть сны так; как их надо видеть. Даже Любов не умел, а он был самым лучшим из вас. Вы спите, вы просыпаетесь и забываете свои сны, потом снова спите и снова просыпаетесь, – и так с рождения до смерти. И вы думаете, что это – существование, жизнь, реальность! Вы не дети, вы взрослые, но вы сумасшедшие. И потому нам пришлось вас убить, пока вы и нас не сделали сумасшедшими. А теперь идите и поговорите о реальности с другими сумасшедшими. Поговорите долго и хорошо!"




Дэвидсон сражается остервенело, но в результате крушения вертолета оказывается в плену у Селвера.



"Дэвидсон смотрел на пискуна и не мог отвести глаз. Словно его подчинили какой-то гипнотической власти. Этого он терпеть не станет. Ни у кого нет власти над ним! Никто не может ему ничего сделать!

– Жаль, что я не свернул тебе шею в тот день, когда ты на меня набросился, – сказал он все тем же хриплым голосом.

– Может быть, это было бы самое лучшее, – ответил Селвер. – Но Любов помешал вам. Так же, как теперь он мешает мне убить вас. Больше никого убивать не будут. И рубить деревья – тоже. На Рендлепе не осталось деревьев. Это остров, который вы называете Свалкой. Ваши соплеменники не оставили там ни одного дерева, так что вы не сможете построить лодку и уплыть оттуда. Там почти ничего не растет, и мы должны будем привозить вам пищу и дрова. Убивать на Рендлепе некого. Ни деревьев, ни людей. Прежде там были и деревья, и люди, но теперь от них остались только сны. Мне кажется, раз вы будете жить, то для вас это самое подходящее место. Может быть, вы станете там сновидцем, но скорее всего вы просто пойдете за своим безумием до конца."



Потребовались множество смертей и трагедий, для того, чтобы более развитые расы ( в частности, в моральном плане) хотя бы не попытались разрулить ситуацию.
Но было уже слишком поздно, и Селвер прекрасно понимал, что он принес на Атши.



"– Значит, убийств больше не было?

– Нет. Спросите у них, – ответил Селвер, кивнув в сторону полковника и Госсе.

– Я имел в виду – у вас. Атшияне не убивали атшиян? Селвер ничего не ответил. Он поглядел на Лепеннона, на странное лицо, белое, как маска Духа Ясеня, и под его взглядом оно изменилось.

– Иногда появляется бог, – сказал Селвер. – Он приносит новый способ делать что-то или что-то новое, что можно сделать. Новый способ пения или новый способ смерти. Он проносит это по мосту между явью снов и явью мира, и когда он это сделает, это сделано. Нельзя взять то, что существует в мире, и отнести его назад в сновидение, запереть в сновидении с помощью стен и притворства. Что есть, то есть уже навеки. И теперь нет смысла притворяться, что мы не знаем, как убивать друг друга.

Лепеннон положил длинные пальцы на руку Селвера так быстро и ласково, что Селвер принял это, словно к нему прикоснулся не чужой. По ним скользили и скользили золотистые тени листьев ясеня.

– Но вы не должны притворяться, будто у вас есть причины убивать друг друга. Для убийства не может быть причин, – сказал Лепеннон, и лицо у него было таким же тревожным и грустным, как у Любова. – Мы улетим. Через два дня. Мы улетим все. Навсегда. И леса Атши станут такими, какими были прежде.

Любов вышел из теней в сознании Селвера и сказал: «Я буду здесь».

– Любов будет здесь, – сказал Селвер. – И Дэвидсон будет здесь. Они оба. Может быть, когда я умру, люди снова станут такими, какими были до того, как я родился, и до того, как прилетели вы. Но вряд ли."



Скачать или прочитать онлайн можно Здесь.

[Bolo]

Да, интересно. Видимо такая идея очень давно, если не постоянно зреет. Что люди это увы... люди. Они не могут жить в гармонии с миром. Вот никак, и всё.

[vit]

таких произведений много , к сожалению эти истории не кого не учат- видно такова сущность человека

[Martian]

Ну, не всегда...
Я в ближайшее время еще одну книгу Ле Гуин кину сюда - там чуть иначе, но тоже...
Людям всегда надо хапать под себя, зачем - сами не знают.

[Kamean]

Все великие истории уже давно придуманы, и задача автора - заставить заиграть их новыми красками. Т.е. придумать мудрую, оригинальную и занимательную форму старому содержанию.

[Martian]

Kamean, - а ты читал?..
Кстати, в предисловии к одному изданию Ле Гуин, вот не помню, к какому, так и сказано, что есть 4 главные сюжета - поиск дома, защита крепости - остальное не помню, но если напомните - ОЧЕНЬ обяжете.