[Аннаэйра]

Эм-м-м... пугать дракона палулуканом - это, имхо, жестоко. По отношению к палулукану, ибо мало кому понравится потом ходить в оплавленной, воняющей броне...

[Торук Макто]

Спасибо! Вначале заметил пару ачипяткафф, которым там находиться не обязательно, но написано как всегда хорошо.

Аннаэйра сказал:

Кстати, дабы избежать лишних вопросов касательно продолжения: начиная с этого самого кусочка, я вступила в опасную зону "еще не написанного", поэтому, хочешь, не хочешь, а перерывы между "кусочками" увеличатся, тем более - у меня сессия. Искренне надеюсь на понимание и сострадание (последнего дико просит моя Муза, ибо, в последнее время, творить ей попросту ЛЕНЬ).

Ну, ладно, будем ждать сколько придется. И пусть сессия закончится быстро, легко и успешно. Удачи!

[Аннаэйра]

Макто, если найдешь опечатки снова - скажи мне, и я исправлю. Да еще и спасибо скажу.

[Торук Макто]

Хорошо.

[Kamean]

Спасибо Феникс, очень понравилось.

В русской транскрипции пожалуй лучше будет писать цмукэцйып т.к. ì всё же гораздо ближе к ы, чем к и. Вроде где - то этот звук так и назывался - переднее ы.

Нимвэй - это прилагательное. Мне кажется, что будет лучше мавэй - спокойнее. Тем более, что у нас есть пример из фильма - Mawey Na'viya, mawey.

И ещё в русской транслитерации, я бы не стал заменять звук "э" на "е", чтоб не порождать путаницы. Тут толкиеновский Гэндальф будет образцом для подражания.

Впрочем я не лингвист, и всё касающееся написания не более, чем моё мнение, с которым вполне можно не соглашаться, если будет доказано его ошибочность.

[Торук Макто]

Kamean сказал:

В русской транскрипции пожалуй лучше будет писать цмукэцйып т.к. ì всё же гораздо ближе к ы, чем к и. Вроде где - то этот звук так и назывался - переднее ы.

ЕМНИП, к и все-таки ближе.

Kamean сказал:

Нимвэй - это прилагательное.

Нимвэй-это наречие, так что все правильно.

Kamean сказал:

И ещё в русской транслитерации, я бы не стал заменять звук "э" на "е", чтоб не порождать путаницы. Тут толкиеновский Гэндальф будет образцом для подражания.

Тут разницы нет, ибо русскими буквами, хоть "е", хоть "э", точно передать на'вийское произношение невозможно.

---

Аннаэйра, ты так и не исправила. Вот тут...

Аннаэйра сказал:

«Увидите, - ухмыльнулся я, и, прежде чем я успела обидеться

И тут

Аннаэйра сказал:

по мере того, как ночь приближалась к середине, на охоту выходила все большее количество хищников

[Аннаэйра]

Макто - спасибо, что нашел. Я поправила. Просто, когда пишешь быстро, не всегда все прослеживаешь, и редактируешь уже при повторном прочтении - если руки дойдут...
Kamean - благодарю за замечания, однако я верю Цаму и Макто - они мои главные консультанты по языку. Тем более, как уже сказано выше, в точности передать звучание На'Ви русскими буквами не вполне возможно, так что уж простите мне сию маленькую оплошность...

[Торук Макто]

Да не за что, Аннаэйра. Рад помочь. А как это бывает-по себе знаю. Даже при написании коротких сообщений.

[Seze]

По поводу транскрипции - возможно, лучше сразу писать латиницей (как у Пушкина - французский, так по-французски), понимаю, у На'ви письменности нет, но это официальный способ транслитерации. А mawey-nimwey... тут, ИМХО, тонкая разница: в первом случае как-бы призыв к спокойствию, а во втором - просто наречие. Offtopiri, oeru txoa livu

[Аннаэйра]

Seze, верю, что лучше, но ведь я не для себя стараюсь - а многие из моих читателей, что читают эти рассказы, просто не будут знать, как произносится то или иное слово, так что, дабы избежать лишнего недовольства, я решила писать русскими буквами. Прошу прощения...
И - собственно, очередной кусочек моей фантастической истории...

«Тогда… ты понимаешь, зачем я пришла».
«Да».
«Ты позволишь?..»
«Нет. Малими еще слишком слаба, и твой рассказ может лишь ухудшить ее состояние, а я немало сил и времени потратила, пытаясь вернуть ей волю к жизни. Я пока что не позволяю ей вставать с постели, но…»
«Но?»
«Но я также понимаю и ту боль, что терпят души детей, оставаясь на земле и не в силах вновь стать частью Эйвы, - ее голос стал тише, в нем появились какие-то горькие нотки, - Как будто мало они настрадались в тот день… Я пропущу тебя к ней, но не уверена, что она тебя услышит. Однако ты должна понимать, что…»
«Да, я знаю, - кивнула я, - Я постараюсь не доставить ей лишних страданий».
«Хорошо, - она чуть прикрыла глаза, - Но, прежде чем я отведу тебя к ней…»
«Нинат. Могу я с ней поговорить?»
«Можешь. Но ты не должна на нее давить. Если она захочет…»
«Я понимаю, и никогда бы не стала навязывать ей свое решение».
«В таком случае…» - Цахик повернула голову и что-то негромко сказала ближайшему соплеменнику. Через долю мгновения волна голосов, как круги от упавшего в воду камня, распространилась по всей толпе, а вот уже, выступив из рядов сородичей, вперед вышла тоненькая, хрупкая девушка, робко приблизившаяся к Матери Клана. Та ее о чем-то спросила – как ни старалась, но я не могла прочесть ее мыслей, словно бы они были отгорожены от меня плотной завесой – и девушка ответила, после чего, наконец, подошла ко мне и опустилась на колени, протягивая косу. Наша связь установилась довольно быстро, и, едва мы перестали дергаться, как я тут же, не желая долгих вступлений, спросила:
«Ты – Нинат?» - знаю, вопрос был довольно глупый, но и не задать его я не могла – так, на всякий случай, так что ее кивок ровно ничего не изменил. Однако это был всего-навсего первый вопрос…
«Подруга Энту?»
И снова – кивок, хотя на этот раз я невольно поежилась от того жгучего ощущения горькой обиды, что мутным желтым пятном расплылось по ее сиянию. Тухлятинка… а вот это уже гораздо хуже!
«Все еще злишься на него?»
Желтый начал стремительно поглощаться оранжевым.
«Откуда ты узнала?»
«Не в том суть, откуда, - я лишь тряхнула веером на затылке, - Суть в твоем ответе. Скажи мне, только без лукавства – ты все еще на него злишься?»
«Нет, - тут же ответила она, - Уже давно… Я, скорее, злюсь на саму себя – за то, что меня не было с ним рядом, когда это… случилось. За то, что поссорилась с ним, да так и не смогла попросить прощения. И это до сих пор меня гложет».
«Его тоже. Он не смог соединиться с Эйвой, Нинат, потому что никак не может простить себя за тот случай, и… он пришел со мной, чтобы помириться».
«Энту?.. Он… здесь?!»
«Нет, не здесь, но он…»
«Ага, как же. Не ври уж так откровенно, Цветок».
Ехидный голос Задиры мало что не заставил меня подпрыгнуть от изумле-ния, и, резко обернувшись, я увидела… Энту. Он стоял чуть поодаль, словно не в силах приблизиться, и его силуэт то расплывался, то вновь становился четким, а по лицу то и дело прокатывались волны боли, но глаза… эти глаза… они смотрели только на нее, и мука, что плескалась в них, не шла ни в какое сравнений с той, что испытывало его призрачное тело! Это была мука истерзанной, измученной души, которая наконец-то смогла пробить спокойную маску, вылившись наружу.
«Тупица, - прорычал Задира сквозь стиснутые зубы, - Так и знал, что не выдержит и побежит следом… По крайней мере, у него хватило ума не тащить за собой девочку и малыша!»
«Энту», - не слушая его ворчание, прошептала я, с нескрываемой жалостью в голосе, и паренек вздрогнул, как от удара, после чего, наконец-то, обратил свой взор на нас. Он едва стоял, дрожа и чуть не плача, а я смотрела то на него, то на недоумевающую Нинат… и мне самой, признаться, реветь хотелось.
«Она меня не видит, - наконец, горько сказал Энту, - Просто – не видит! Цветок… Цветок, пожалуйста…»
«Хорошо. Если хочешь – можешь воспользоваться моим телом».
«Цветок!»
«Это совсем не то же самое, что было тогда, Задира. Энту я верю».
«Все равно – это небезопасно, - Задира говорил тихо, хотя не знаю, слышал нас Энту или нет, - Оказаться в живом теле… Для любого духа это – страшный соблазн, и… честно говоря, я бы даже сам себе в таком деле не доверился».
«Но… если это поможет ему уйти к Матери счастливым… почему бы не рискнуть, Задира? Давай попробуем, а?» - и, только улыбнувшись в ответ на его поднятые кверху глаза («Ну что мне с тобой делать?..»), я повернулась к Энту.
«Я готова».
Тот ничего не ответил – хотя благодарность, исходящую от него, разве что только камень не почувствовал бы! – и я спокойно расслабилась, когда он робко, с затаенной стыдливостью начал проникать в мое сознание. Он не пытался его уничтожить или выместить прочь – скорее уж, слегка потеснил, освобождая место и погружая мое собственное «я» в некое подобие дремоты – так что, когда моя голова повернулась, чтобы оказаться лицом к лицу с Нинат, это было желанием Энту, а вовсе не моим.
«Моя маленькая звездочка…»
Кажется, мы обе – правда, она телесно, а я лишь мысленно – вздрогнули, и глаза Нинат распахнулись широко-широко – от удивления, от недоверия…
«Э… Э… Энту?..» - слабым голосом спросила она, словно не в силах пове-рить в то, что происходит… ну да, я бы тоже не поверила!
«Нинат, - в его голосе слышалось столько нежности, что хватило бы и на десятерых пареньков, - Ты… и вправду на меня не сердишься?»
«Глупый… - у нее на глазах выступили слезы, - Да как же я могу на тебя сердиться?! А ты… ты! Ты что, все это время оставался здесь… только из-за этого?»
«Для меня это было достаточной причиной, - он чуть усмехнулся, - Вдоба-вок... мне бы хотелось еще разок тебя увидеть. Прости, что только сейчас смог это сказать, но… я… я…»
«Тише, - она прикрыла глаза, - Не нужно слов, Энту. Я и так все знаю».
«Знаешь?»
«Да. Я… многое осознала после того, как… Глупо, правда? – она неловко улыбнулась, - Я бы столько еще могла тебе сказать, а нашла нужные слова только когда тебя уже не стало… - она протянула руку, словно собираясь коснуться меня… вернее, не меня, конечно – Энту, но примерно на середине пути ее словно бы оставили последние силы, и рука мягко упала на колени, - Я так скучаю…»
«Я тоже. Но ты не волнуйся – это не навечно».
«Да, конечно… но ведь еще так долго ждать!»
«Чем дольше – тем лучше, - он улыбнулся, - Будь счастлива, Нинат. И проживи эту жизнь так, чтобы ни о чем не сожалеть, умирая – как сожалел я…»
«Тебе уже пора, да?»
«Меня зовут, - просто сказал он, - Я слишком долго сопротивлялся этому зову, и теперь мне стоит поторопиться. К тому же, это не мое настоящее тело, и я не могу слишком долго испытывать кое-чье терпение… - он чуть повернул мою голову, чтобы посмотреть на нервно переминающегося с лапы на лапу Задиру, - Ведь так, друг?»
«А то! – фыркнул тот, но, чуть погодя, добавил, - Счастливого пути, Энту».
«Счастливо оставаться», - кивнул он, после чего вновь, в последний раз, посмотрел в лицо Нинат, и я почувствовала слезы, бегущие по моим щекам.
«Нинат, я…» - начал, было, он, но почти тут же осекся, чуть заметно покачав головой. Не нужны тут были слова, и, подавшись вперед, он лег к ней на колени.
«Ты… такая теплая», - прошептал он еле слышно – за пару мгновений до того, как я почувствовала, что мое тело вновь возвращается ко мне.
«Энту…»
«Спасибо тебе, Цветок, - донеслось до меня – словно бы чье-то дыхание, - Я тебя никогда не забуду, и… я желаю тебе счастья. Ты его заслужила».
«Энту, - я с трудом заставила себя улыбнуться, глядя, как его полупрозрачный силуэт растворяется в воздухе, - Береги себя… Энту!» - но он уже не слышал. Его дух становился все легче и прозрачнее, пока, наконец, не растворился окончательно, словно утренний туман на рассвете, и я удовлетворенно вздохнула – ведь он ушел таким счастливым…
«Помни его, Нинат, - сказала я, - Помни живым, и тогда Энту никогда не умрет в твоем сердце. Помни о нем».
«Я… я буду помнить, - девушка как-то жалко сгорбилась, - Но мне так…»
«Понимаю. Но боль утихнет, а время и любовь залечат любые раны… Ты же живи, Нинат – ради Энту и ради себя. Живи за вас обоих!» - и, ничего больше не добавив, я отсоединила свое щупальце, чтобы дать девушке прийти в себя, после чего, наконец, повернулась к Цахик, по-прежнему сидевшей у меня за спиной. Меня чуть пошатывало от слабости – все-таки вселение духа не прошло так уж безболезненно – однако дело тут было вовсе не в слабости тела.
«Я готова».
«Тогда иди за мной», - величаво кивнула она, поднимаясь во весь рост, после чего неторопливо повела меня наверх, прямо по едва заметно мерцающей древесной спирали, пронизывающей середину Великого Дерева. Надо сказать, восход по ней был для меня довольно тяжелым делом – все-таки мой народ плохо приспособлен к лазанию по деревьям – однако Задира, вовремя предупреждающий меня обо всех коварных углублениях и трещинах, здорово мне помог, и я сумела-таки забраться туда, ни разу не поскользнувшись на вытертой, выглаженной ногами десятков поколений На'Ви коре. Цахик уже ждала меня, и, едва я миновала последний виток спирали, как она тут же направилась к какой-то небольшой древесной пещерке, отгороженной от остальных вышитой занавесью, и мне осталось лишь последовать за ней.
«Помни о своем обещании, сестра, - прохладная ладонь вновь коснулась моего лба, - Не причини ей боли, которой она не заслуживает», - после чего Цахик, наконец, отодвинула покрывало в сторону, пропуская меня внутрь.
«Да поняли мы уже, поняли! – проворчал где-то на краю сознания Задира, - Зачем столько-то повторять, а?»
«Просто она волнуется за свою соплеменницу. Что в этом такого? – я лишь слегка улыбнулась, зная, что на самом деле Задира нервничает, а вовсе не злится, - Я бы, наверное, тоже волновалась… Но все будет хорошо».
«Вот ей это и скажи!» - фыркнул он, а я, наконец, повернулась к Малими – ибо, насколько я поняла, никем иным эта не по годам измученная, истощенная На'Ви быть не могла. Когда-то, я могла в этом поклясться, она была свежей, цветущей и полной жизни, однако те времена прошли, и сейчас в ней не оста-лось даже тени ее былой красоты… Теперь-то я поняла, что имела в виду Цахик, и, честно признаться, мне просто жутко стало, когда я смогла разглядеть душу этой женщины – зыбкую, невесомую тень, что едва заметно подрагивала, переливаясь слабеньким светом.
«Трупы, надо сказать, порой выглядят намного лучше…»
«Задира!»
«Что? Я всего лишь стараюсь говорить правду!»
«Но иногда, наверное, все же лучше промолчать», - я укоризненно на него посмотрела, после чего приблизилась к ложу Малими и осторожно положила подбородок на край выделанной шкуры, которой она была укрыта, прикоснув-шись к ее холодной руке. Она никак не откликнулась на мое присутствие, но меня это не удивило, и, мысленно прикрыв свои «глаза», я бережно потянулась вслед за ее блуждающей душой. Это оказалось не так уж сложно – нити, все еще связывающие ее с телом, были довольно отчетливо видны, и вскоре, следуя за ними, я, наконец, почувствовала рядом с собой ее присутствие. Впрочем, ее душа не показалась мне ни смятой, ни изуродованной – наоборот, хоть и измученная, она, в то же время, была странно умиротворена, и мое робкое вторжение встретил тихий и усталый голос.
«Спасибо тебе, сестра».
«Тебе не стоит меня благодарить», - ответила я.
«Нет, стоит. Ты принесла мне покой. А мне уже давно, очень давно не было так хорошо на душе…»
«Ты решила умереть», - я не спрашивала, и в голосе моем сквозила горечь.
«Да, - а она и не думала отпираться, - Ты поведала мне то, что я должна была уже давным-давно понять, и больше мне жить незачем. Я вновь хочу увидеть своих детей, и если ради этого мне придется отдать жизнь – я не буду сожалеть».
«А как же Цену? Как же твои соплеменники?.. Малими!»
«Они… им будет лучше без меня, - тихо прошептала женщина, - Цену уже давно выросла, и ей больше не нужна моя опека, а остальные… Зачем я им? Я всего лишь жалкая, изуродованная копия той Малими, которую они знали и любили – так стоит ли и дальше мозолить им глаза?»
«Не говори глупостей! – я даже рассердилась, - Что за чушь?! Твои сородичи ждут тебя – даже сейчас, когда ты лежишь, словно труп, наплевав и на них, и на весь остальной мир! Они ждут тебя… Малими, не смей!» - но она, засмеявшись, легко, точно ниточки паутины, разорвала последние связи, что еще удерживали ее в мире живых, и ее душа, легкая, точно утреннее облачко, заскользила куда-то вверх, точно клочок мерцающего тумана… Честное слово, я не хотела бы спорить с Эйвой. Я не хотела играть в богиню, я не хотела играть чужими душами или менять уже сплетенные судьбы… Но в тот момент я просто не выдержала.
«Цветок! – раздался голос Задиры, - Цветок, стой!» - но я уже не слушала, и моя душа стремительно неслась вперед, растворяясь в сумраке инобытия. Душа Малими уходила неспешно, словно бы зная, что пути назад уже нет, но, тем не менее, я изо всех сил бежала за ней вдогонку, по этой призрачной, теряющейся в тумане дороге, у которой не было ни начала, ни конца… бежала, не оглядываясь назад, задыхаясь и плача, с трудом пересиливая страшную тяжесть, сковывавшую мою душу – тяжесть моего еще живого тела, что не хотело умирать!
«Ты что, с ума сошла, или как?!»
Яростный рев, ворвавшийся мне в уши, едва ли смог бы меня остановить, но вот сильный удар в плечо, безо всякого труда сбивший с ног – сумел, и я нелепо откатилась в сторону, размахивая ногами, а когда вскочила…
«Задира?!»
Он стоял прямо передо мной – высокий, угольно-черный, с горящими яро-стью золотыми глазами… совсем не детеныш, а молодой зверь, только-только входящий в полную силу, но от того ничуть не менее страшный в своем гневе!
«Совсем свихнулась, да? – я аж в комочек сжалась, такая неприкрытая злость сквозила в его голосе, - Идиотка, ты что, умереть вздумала?!»
«Задира… Пусти меня! Пусти! Я должна… успеть! Малими!»
«А ну, стоять! – рявкнул он, загораживая мне дорогу, причем выражение у него на лице было таким свирепым, что я даже подумать ни о чем не успела – просто шарахнулась назад, как ошпаренная, - А теперь ответь мне – ты вообще когда-нибудь о чем-нибудь думаешь?! Ты же умираешь!»
«Пусти… - жалобно заплакала я, - Пусти меня! Она же уходит…»
«Далеко не уйдет, - хмыкнул Задира, уже потише, - Смотри!» - и он чуть подался в сторону, вновь показывая мне дорогу, душу Малими… и маленькую тень, что стояла у нее на пути, решительно заступая дорогу… тень с прижавшимся к ее груди ребенком, что смотрел на мать совсем не детскими глазами…
«Стой, мама».
Голос Кусати прозвучал тихо, но мы все равно его услышали, как будто она находилась совсем рядом.
«Кусати… Это правда ты? Кусати! Моя маленькая Кусати…»
«Тебе нельзя дальше, мама. Возвращайся назад».
«Почему? Я хочу… с вами! – она протянула к ним руки, - Хочу к вам!»
«Но мы этого не хотим, - тихо сказала Кусати, - Мы хотим, чтобы ты жила, мама. Возвращайся назад, и живи! Пожалуйста…»
«Кусати…»
«Я тоже скучаю, мама, - у нее на глазах дрожали слезы, даже я видела, - И мы с Ломпо будем ждать новой встречи с тобой – но не раньше, чем наступит твое время увидеть нас снова. До тех же пор – живи! Живи, мамочка!»
«Но я… я…»
«Ты должна жить. Ради нас с Ломпо. Ради Цену. Ради всех Оматикайя. Ты нужна им, мама, гораздо больше, чем ты думаешь!»
«Но зачем? Зачем я им?! Им же всем будет проще, если я уйду!»
«Да не пори чушь, слышишь, ты! – ну все, Задира не выдержал… - Думаешь, твои сородичи обрадуются, если ты умрешь ради них, а? Да пошли к демонам свою благодетельность, гниль ее сожри! Ты жива – чего тебе еще надо-то? Я, твоя дочь, твой сын – мы не выбирали, жить нам или умереть! Нас просто убили! И неужели ты думаешь, что, будь у нас право решать, мы бы не променяли свое жалкое посмертие на возможность еще раз – еще хотя бы один разочек! – ощутить себя живыми?! Так, сожри меня черви, с какой стати ты отказываешься от своей жизни как от какого-то мусора, не стоящего того, чтобы за него бороться?!!»
«Он прав, мама, - негромко сказала Кусати, - Если бы у нас был выбор, мы бы ни за что не стали бы торопиться к Эйве, но… - ее губы тронула легкая, какая-то взрослая улыбка, - Мы уходим. И мы будем ждать тебя, ждать столько, сколько потребуется, но, пожалуйста, мама – не торопись на эту встречу».
«Кусати… Ломпо…»
«Мы будем ждать, - улыбнулась та, - Тебя и Цену. А пока… - тут она, наконец, посмотрела на меня, - Цветок!»
«Да?»
«Помоги моей маме вернуться, хорошо? – ее глаза потеплели, - Мы с Ломпо очень благодарны вам за все, что вы для нас сделали, и…»
«Я знаю, - улыбнувшись, кивнула я, - Если нам повезет – мы обязательно встретимся… в свое время».
«А до тех пор – жди нас, прохвостка, - усмехнулся Задира, - И приглядывай за своим братом, пока не подрастет, ладно?»
«Ладно! – она радостно засмеялась, - Спасибо, Задира, Цветок… И до встречи. Да хранит вас Эйва… вас всех!» - после чего, помахав свободной рукой (второй она прижимала к себе сосредоточенного грызущего палец Ломпо), она развернулась и побежала куда-то вдаль, по извивающейся дороге, вскоре совершенно растворившись в лиловых клочьях тумана.

Продолжение следует...

[Bolo]

Дело двинулось к развязке? Что ж, трогательно вышло

[Торук Макто]

Угу

[pandorskiy kot]

К развязке? ну поглядим-поглядим, вдруг Цветок пожелает еще приключений

[Торук Макто]

Вполне вероятно.

[Аннаэйра]

Развязка? Кто сказал?! Да если бы, да кабы! Скорее уж, все только начинается...

[pandorskiy kot]

Это хорошо

[Bolo]

О! интригует! простго как-то уже начали испаряться персонажи, вот я и подумал... Что ж, тогда ве во внимание

[Kamean]

По - моему на развязку не похоже. Скорей переход на новый уровень.

Аннаэйра, в четвёртой строке снизу, в последнем слове опечатка.

********************************************************

Я не знал, что твои наставники по языку Цам и Макто. Раз так - тогда всё впорядке, т.к. знают больше меня.

[Bolo]

Kamean, помочь с языком или с чем Аннаэйра - любой из нас с радостью. так что персоналии делить не надо. Для нас важен результат. если что не так - поправить всегда можно. Спорно - можно обсудить и найти решение, которое устроит всех "знатоков"

[Аннаэйра]

Kamean - спасибо. Видно, торопилась, когда писала последние строки, вот и ляпнула...
И, кстати - я принимаю любые советы и пожелания от кого угодно, даже если он в На'Ви ни бельмеса не смыслит - как ваша непокорная слуга.