[Аннаэйра]

Bolo - увы, но это не роман, это просто гормоны... Инстинкт, если хотите. То самое, чего так боятся все родители, когда их любимые чада вступают в проклятую пору полового созревания.

[Kamean]

Стало быть впереди совершение больших глупостей. Судя по характеру нашей героини, она не замедлит найти новые приключения на свою голову.

[Аннаэйра]

Вот и очередной кус-с-с-сочек...

«Самый обычный травоядный, ничего особенного, - буркнул Задира, явно не проникшийся этой картиной, - И что ты в нем нашла?!» - но я не ответила, вместо этого прикладывая все усилия, чтобы устоять на ногах. Незнакомый красавец не показывал виду, что я его интересую, однако расстояние между нами постепенно сокращалось, и я уже даже могла обонять его запах – странным образом похожий на мой собственный, но приправленный ароматом лесных растений, что придавало ему некую особую притягательность. Ах… чудо, как приятно! Краем уха я слышала раздраженное рычание прямо над правым ухом, но старалась не обращать на него внимание, дабы вести себя как можно естественнее, делая вид, что ни на что, кроме сочной зелени, внимание обращать мне не положено. Древний, как мир, прием сработал и на этот раз – постояв немного в отдалении, незнакомец принялся негромко фыркать и бить копытом землю, явно пытаясь заявить о своем присутствии, пока я, играя какую-то странную, с рождения мне отведенную роль, изображала застенчивое кокетство, то и дело отводя взгляд, грациозно – мне хотелось так думать… – поводя плечами или встряхиваясь всей шкурой, избавляясь от воображаемой влаги. Запах пришельца становился все сильнее, причем в нем появлялись какие-то новые, чарующие оттенки, заставлявшие меня внутренне трепетать от странного, доселе мне неведомого желания… Его медлительность начала вызывать во мне уже не восторг, а раздражение, и я нетерпеливо замесила землю задними ногами, издавая чуть слышное урчание – хотя хотелось-то мне выть в голос! Задира, уже не сдерживаясь, ревел от ярости, да только мне до него дела не было – мое горло словно бы что-то сжало, и тут я, наконец, закричала – громко, долго, со смесью страха и отчаяния, словно пытаясь в одном крике выплеснуть всю свою душу – и незнакомец тут же затрубил в ответ. Наш слитный вопль огласил весь сонный лес, подобно ураганному ветру, и я даже удивилась, что деревья не закачались под его порывами… если, конечно, в тот момент я вообще могла удивляться. Что-то внутри меня словно бы разрывалось на кусочки и тут же срасталось заново, а потом снова, и снова, заставляя меня кричать то ли от боли, то ли от наслаждения… И когда он, наклонив голову, пошел прямо на меня, явно выталкивая меня поближе к лесу – я покорилась ему с радостью, зная, что, даже если он будет со мной груб, он ни за что не причинит мне вреда...
«Цветок! – гаркнул Задира мне в самое ухо, - Ты что, с ума сошла?! Да он же тебя… Остановись, Цветок!»
«Оставь… оставь меня в покое! – крикнула я в сердцах, - Ну что ты привя-зался… Я хочу к нему! Хочу с ним! Это… это сильнее меня!» - и, запрокинув голову, я опрометью бросилась бежать, прыгая из стороны в сторону, а незнакомец умело направлял мои движения, оттесняя меня к краю поляны. Он хотел уйти вместе со мной… хотел, чтобы я была с ним… его запах кружил мне голову, заставляя хрипеть и выгибаться, точно исполняя некий странный танец, пока ноги не отказались меня держать, и, мало что не перекувырнувшись через голову, я не раскинулась на земле, яростно потираясь о нее спиной и продолжая призывно вопить. Тот, к кому был обращен мой вопль, не заставил себя долго ждать – всего через несколько мгновений я услышала его легкий топот, а там и он вырос надо мной – высокий, черный, пугающий… Коротко всхрапнув, он взвился на дыбы, занеся острые копыта для удара, однако я успела перекатиться в сторону до того, как они ударили о землю – туда же, где мгновение ранее был мой бок.
«Что это он делает? – раздался возмущенный голос, - Что он делает... да он же тебя затопчет, Цветок! Беги! Беги от него!»
«Ах, замолчи, - простонала я сквозь путающиеся мысли, валяясь на земле и размахивая ногами, точно обезумевшая, - Замолчи!» - пока эти ужасные, безжалостные ноги топтали меня… Время словно бы остановилось, и я сперва увидела над собой бездонную глотку Задиры, а уж потом услышала его рев… но лишь спустя несколько драгоценных мгновений я поняла, что этот рев звучит не только в моей голове… а к тому времени уже было слишком поздно. Ибо мало что во всем мире может двигаться с такой же скоростью, как разъяренный хищник, и если уж он подобрался настолько близко… Звезды над моей головой на мгновение погасли – их поглотило гладкое бронированное тело, пронесшееся надо мной, подобно молнии, буквально-таки врубившись в так и застывшего на задних ногах незнакомца, тут же снеся его с ног. Такому, как он, хватило бы и одного этого удара, однако мама успела перехватить его изломанное тело еще в воздухе, после чего обеими передними лапами вогнала его в землю. Раздался чудовищный хруст, мгновенно оборвавший предсмертные хрипы несчастного, но ей и этого показалось мало – разъяренно рыча, она принялась топтать его, размалывая плоть и кости и превращая их в отвратительное грязное месиво, разлетающееся во все стороны зловонным дождем. В призрачном сиянии поляны ее глаза горели, точно два маленьких солнца, жутким зеленоватым сиянием, пока она вдавливала его еще трепещущее, еще живое сердце в холодную землю, стремясь не просто убить – уничтожить!.. А я стояла на месте, на дрожащих, подламывающихся ногах, во все глаза смотря на это жуткое зрелище, пока Задира, надрываясь, что-то кричал мне в ухо… что?
«Беги! – кричал он во все горло, - Беги же! Беги!»
Бежать… куда… куда бежать?! Где найдется такое место, в котором я смогу спрятаться, не боясь того, что меня найдут?!! Тут, наконец, мама оторвалась от своего занятия и повернула ко мне окровавленную морду. Как же у нее горели глаза! В тот момент я совершенно отчетливо поняла, почему все прочие жители леса зовут этих хищников «черными демонами»… И когда она медленным, текучим шагом двинулась в мою сторону, как будто заранее знала, что я никуда не убегу – я могла лишь смотреть на нее полными ужаса глазами, сжавшись в комочек и стараясь казаться как можно меньше и незаметнее. Задира уже надрывался от крика, все еще пытаясь заставить меня сдвинуться с места, да только я не была властна над собственным телом, чтобы выполнить его желание, словно зачарованная, глядя на кошмарного зверя, подходящего все ближе и ближе… Совсем как тогда, когда мы впервые встретились! Но тогда меня спасло чудо, а теперь… теперь… Она ведь не услышит, даже если я и позову! Она меня просто не узнает… Во мне ведь нет и капли ее крови, а запах мой… запах дичи. Добычи. Свежего, вкусного мяса, которое так желанно ее желудку! Я – просто мясо! Еда! И ничего больше!
Меня аж затрясло от этой мысли – и в тот же миг мама прыгнула.
Но и не она одна.
«Беги-и-и!»
Что мог сделать Задира? Бесплотный дух, беспомощное привидение, всего лишь сгусток давным-давно отзвучавших мыслей, пережитых чувств и полузабытых воспоминаний? Что могла сделать одна-единственная бесприютная душа?!
Как оказалось – не так уж мало.
И не у одной меня глаза на лоб полезли, когда в бок маме словно бы камень врезался, сбив ее с идеальной дуги могучего прыжка. Разумеется, она не упала – для этого бы потребовалась сила, по крайней мере, равная ее собственной, но свои плоды отчаянный поступок Задиры все же принес – мама промахнулась, и ее лапа не сломала меня, как беспомощную травинку, а лишь зацепила голову… тогда мне показалось – едва заметно… я даже не почувствовала боли… и лишь само движение воздуха, принесенное ее когтями, мало что не вдохнуло в меня жизнь – тоненько взвизгнув, я прямо-таки сорвалась с места и что есть духу припустила наутек. Надо сказать, так, как в ту ночь, я еще никогда не бегала… Разве что тогда, во сне – но разве можно сравнивать морок нереальности с тем, что есть на самом деле, когда ветки хлестали меня по бокам, когда коряги норовили подвернуться под ноги, а острые сучья – разодрать горло, когда от каждого прыжка сердце скручивало узлом от боли, а ноги подгибались от страха – и ты все равно бежишь, и бежишь, и бежишь вперед, потому что знаешь – в противном случае тебя ждет нечто хуже, чем смерть!
«Быстрее! – крикнул мне в ухо Задира, - Осталось еще немножечко!»
«Немножечко?..» - вспыхнуло в моем отупевшем сознании, и, хрипло взвыв, я мало что не напролом бросилась дальше, петляя между деревьев, ибо знала – в скорости бега мне уж точно не равняться с приемной матерью, и, хоть она и не была столь же поворотлива, как я, каждый ее прыжок равнялся десяти моим! Уже несколько раз она мало что не схватила меня, и лишь своевременные предупреждения Задиры, буквально пихавшего меня то вправо, то влево, спасали меня от смертельного знакомства с тяжелыми лапами или зубастой пастью! Перед глазами плыли какие-то багрово-черные пятна, и, если бы не мой призрачный друг, то я бы так и металась, бессмысленно и беспомощно, ослепленная своим страхом… пока внезапно, сопровожденная «добрым» толчком в левое плечо, я кубарем прокатилась по земле и шлепнулась на что-то мягкое и чуть пружинящее… мох? Судя по посыпавшейся мне на голову земле и трухлявому запаху, именно сейчас я лежала под каким-то упавшим деревом, едва умещаясь в тесной норке. Темень вокруг царила непроглядная, и я, повинуясь внутреннему голосу, так и вжалась в прелый лесной мусор, слушая, как отчаянно грохочет мое не желающее успокаиваться сердце. Казалось, оно стучит так громко, что готово перебудить весь Лес, и тщетно я пыталась взять его под контроль – пережитый ужас беспощадно терзал мое сознание, не позволяя сосредоточиться ни на чем другом, и я не просто дрожала – меня колотило от носа до хвоста, так что все, на что я могла надеяться – это то, что у меня хватит выдержки не заорать в полный голос! К счастью, мама, увлеченная погоней, то ли не заметила пропажу моего запаха, то ли уже давно потеряла его – она, не задерживаясь, одним прыжком перемахнула через бревно и помчалась дальше, вскоре исчезнув где-то в чаще леса… а я только тут поняла, что не дышала все это время.
«Как ты? – тревожно спросил Задира, пока я судорожно пыталась насытить свои горящие легкие воздухом, - Цветок?»
«Я… я… я… в порядке», - простонала я чуть слышно… вот только слова, как ни странно, разошлись с действием – едва эта мысль оформилась у меня в голове, как все остальные куда-то поплыли, превратившись в мягкое, теплое и липкое месиво, в котором я без лишних возражений утонула, едва ли не с радостью прервав всякую связь с внешним миром, тем более, кажется, как раз успела – запоздавшая боль полоснула огнем уже обмякшее тело, и мне осталось лишь слабо дернуть ногой… а потом я и вовсе перестала что-либо чувствовать.
Кажется, я проспала не так уж долго, как хотелось бы – во всяком случае, проснувшись, я не обнаружила вокруг ничего, кроме все той же затхлой, бархатистой темноты и запаха гнили. Мне не стало особенно лучше – все тело болело, а голова просто-таки раскалывалась, и, едва пошевелившись, я тут же застонала, неуклюже плюхнувшись обратно. Подстилка подо мной отчетливо попахивала кровью… это из меня, что ли, вытекла?.. Вопрос, впрочем, глупый – кровь-то была свежая, а больше здесь никого не было, это я могла утверждать.
Вернее – почти никого.
«Очнулась?» - раздался из темноты голос Задиры, и в тот же миг я увидела и его мерцающий силуэт. Выглядел он несколько подавленным.
«Да, вроде как, - я слабо улыбнулась, - Спасибо, что спас меня».
«Да… - он как-то странно передернул плечами, - не за что. Я ведь все равно не успел… Прости меня».
«Не успел? Но ты же спас меня!»
«И все же… ты… мне так жаль!»
«Да объясни же, что, в конце концов, происходит! – его недоговоренность начала меня серьезно раздражать, - Мычишь, мычишь… Что тебя расстроило?»
«А ты уверена, что хочешь…»
«Хочу! Уж лучше ты мне сразу все выложишь, как есть, чем…»
«Тогда скажи мне, что ты видишь».
«Вижу? Тебя».
«А еще что?» - выражение на его лице мне очень не понравилось, но я все равно предпочла быть честной.
«Ничего».
«Не видишь зеленую плесень, прямо у тебя над головой? А вот этого червяка? А вон ту гнилушку?»
«А… а… они… здесь есть?»
«Вот и я о том же», - тихо прошептал он, но я уже его не слушала – изо всех сил я просто пыталась моргнуть – просто моргнуть! – но со временем, со всей чудовищной отчетливостью, понимала, что у меня попросту не осталось век. А когда я, дрожа от ужаса, осторожно дотронулась до по-прежнему горящей головы согнутым коленом, то ощутила лишь один огромный струп, какой-то уродливой нашлепкой покрывший все мое лицо.
Ослеплена.
Судорожный удар сердца…
«Цветок… Ну же, Цветок!» - крикнул Задира, однако я его уже не слышала – мои копыта судорожно вонзились в мягкую землю, и, запрокинув голову, завыла – но совсем не так, как это делают ночные певцы, оглашающий Лес жутковатыми, но от того не менее красивыми переливами, а настоящий вой – бессвязный, бессмысленный, в котором звучала лишь непередаваемая тоска и боль – боль, от которой звенело в ушах, щемило горло и сжимало сердце, боль, для которой не существовало ни единого разумного определения – которая просто была, и была настолько сильной, что, если ее не выпустить наружу, то казалось – она вот-вот разорвет тебя изнутри…
Ослеплена!
Никогда прежде еще я не испытывала подобного ужаса, как тогда, едва по-няв, что меня окутала вечная ночь, вслед за которой уже никогда не наступит рассвет. Слепота сковала мое тело, сжала грудь и выломала суставы, наполнив паническим страхом, и я билась и кричала, ударяясь головой о землю и об упавшее бревно, растирая изуродованное лицо и горько плача по невосполнимой утрате, захватившей все мое существо. Бесконечной чередой в моем сознании вспыхивали картины из потерянного мною мира – звезды, солнце, ночная радуга, мотыльки, танцующие на утреннем ветру – но они ничуть не утешали, а лишь еще больше распаляли гноящуюся рану на моем сердце, и слезы, горькие, бессильные слезы, пробиваясь сквозь корку запекшейся крови, стекали по моим щекам, падая куда-то вниз… И когда я, наконец, в бессилии опустилась на вонючую, влажную подстилку, то уже откровенно жалела, что Задира вмешался и не дал своей матери меня прикончить – ведь тогда бы я сразу отправилась бы к другим душам, а не осталась бы здесь… совершенно одна!
«Ты не одна, - тихо прошептал знакомый голос, и в моем сознании вновь возник образ моего друга, - Я ведь рядом».
«Почему… почему я тебя вижу?»
«Потому что я – дух. Нас нельзя увидеть глазами».
«То есть… раньше…»
«Ты ослепла лишь телесно. Твоя душа не пострадала, и, до тех пор, пока твое сердце останется открытым, ты будешь меня видеть».
«Задира… но… ты ведь вернешься, да?»
«Куда?» - он немало удивился.
«К своей… маме. Ты ведь из-за нее не ушел, ведь так?»
«Цветок, - его черты смягчились, - Я тебя не брошу».
«Но…»
«Моя мама сможет сама о себе позаботиться. А тебе я нужнее».
«Правда? Ты не уйдешь?»
«Ни за что, - он засмеялся, - Можешь не волновать, Цветок: теперь я всегда буду рядом с тобой. Я буду твоими глазами. Только не смей отчаиваться, поняла? Слепота – это отнюдь не самое страшное в жизни. Есть вещи и похуже».
«Задира…»
«И не перечь. Я для себя все решил, - а вот теперь в его голосе точно слышалась хорошо знакомая мне упрямая нотка, с которой я никогда и ничего не могла поделать! – Я останусь с тобой. Если, конечно, - добавил он чуть погодя, - ты не намерена меня прогонять!»
В его последних словах послышалась угроза, и я невольно засмеялась.
«Думаю, я сейчас не в том положении, чтобы отказываться от помощи».
«Вот и славненько, - он замурлыкал, - А теперь спи».
«Но…»
«Никаких «но». Сейчас день, и ничего другого нам просто не остается. Я не могу выйти на свет, а без сопровождения и тебя не выпущу, поняла? Спать».
«Слушаюсь», - в моем тоне послышался смешок, но, кажется, он его не разобрал, ибо ничего не добавил, и, едва заметно улыбаясь, я устроила голову поудобнее, так, чтобы ее не тревожили шальные травинки или свисающие сверху плети лишайника, и постепенно вновь провалилась в темноту – но это уже был простой здоровый сон, а не тьма беспамятства, и он нес исцеление если не душе, так телу.
Последующие несколько дней я провела в этом убежище, лишь изредка, по ночам, выбираясь наружу, чтобы только постоять немного, выпрямившись во весь рост, да пощипать растущие под ногами растения, после чего торопливо забраться обратно, в свою безопасную норку, укрытую от всего остального мира. Мне эти вылазки были не по душе, и я была бы рада вообще обойтись без них, так что Задире приходилось мало что не пинками выгонять меня наружу – и вот когда я откровенно жалела, что он научился этим фокусам! Единственное, чего он пока не мог объяснить – это того, как эти штуки у него получаются, но в том, что он преуспел в их использовании я убеждалась каждую ночь, когда меня словно бы за шкирку вытаскивали из уютного гнездышка, навстречу зловещей неизвестности. Внешний мир пугал меня, и голова тут же начинала гудеть от непрерывного напряжения, пока я судорожно подергивала перепонкой, стараясь уловить любой, даже самый тихий звук, пока глубоко, до хрипоты наполняла легкие воздухом и вздрагивала всем телом, когда его касался легчайший порыв свежего ветерка… Мне казалось, что с меня содрали всю кожу, и теперь каждое прикосновение, каждое движение воздуха, каждый вздох виделся мне сигналом опасности: я чуть не умерла со страху, когда мне на спину приземлился опавший древесный листок, а проскользнувшая под моими ногами ящерица и вовсе заставила меня подпрыгнуть на месте! Раньше казавшийся добрым и родным Лес в одно мгновение превратился во что-то неизвестное и пугающее, полное молчаливой угрозы, так что, если бы не мой неугомонный друг, я была бы рада питаться хоть плесенью, лишь бы не покидать свое убежище!

Продолжение следует...

[Bolo]

Звериный экшн, однако Слепая провидица получилась, симбиот с духом. Да, ну и сюжетный ход.... Такого в рассказах твоих ещё не было
Не устаёш удивлять

[Аннаэйра]

Bolo, а как же Энсит из "Цены дружбы"? Он ведь тоже был слепым... Я еще не описывала мир С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ слепого - это да, но мне просто стало интересно, можно ли Видеть Пандору, лишившись зрения, вот я и решила проверить.

[Bolo]

Энсит вообще под другим углом рассмотрен, да и не столь безрассуден Хотя да, симбиотил катаясь верхом и смотря чужими глазами.

[Аннаэйра]

Ну что ж... продолжим?

«Ну и дура, - тут же высказал свое веское мнение Задира, когда я ему об этом сообщила, - Сама себя до смерти решила довести».
«Тебе легко говорить! – я все еще подрагивала, стараясь как можно быстрее набить рот травой – что, учитывая изрядно облысевшую землю вокруг бревна, было не так-то просто, - Ты все видишь… Ай, что это?!»
«Да не бойся ты, это всего лишь прыгуны! Цветок, ну ты куда… стоять!»
«Я наелась. Мне уже хорошо… Пусти!»
«Вижу, как тебе хорошо! – рычал он, выталкивая меня назад, - На себя по-смотри, чучело! Ты на кого похожа стала?»
«Не нравится – не смотри! – я начала потихоньку злиться, - Тебя, вообще-то, никто не заставляет, и вообще… хватит ко мне придираться!»
«Не хватит, - набычился он, - Если мои, так называемые, «придирки» помогут тебе остаться в живых – я с удовольствием буду заниматься ими хоть днями напролет, ты поняла? Так что хватит дуться и, - что-то уперлось мне в бок, - живо есть! У тебя на боках уже все ребра можно пересчитать, и шкуру снимать не обязательно, так что давай, жуй свою вонючую траву!»
«И сразу – «вонючую», - я даже немного обиделась, - Думаешь, после этого у меня быстрее аппетит появится?»
«Не знаю, - честно ответил он, - Просто говорю, что думаю».
«Честный ты мой», - проворчала я, тем не менее, наклонив голову и пытаясь вынюхать на земле ближайший кустик, но пока что ощущая под своими губами лишь обкусанные остатки моих прошлых «обедов». Все так же водя носом, я, сама того не замечая, все дальше и дальше отходила от своего дома, пока, наконец, буквально не ткнулась в какую-то жесткую поросль, буквально оглушившую меня своим пряным, острым ароматом. Сизолист, подумала я, вспоминая неприметную траву, покрытую ажурным узором из застывшего воска, которой я всегда брезговала из-за горького вкуса, но сейчас… Мой рот сам собой наполнился слюной, и я принялась жадно хватать эту траву, прямо-таки наслаждаясь ее пряной горечью, от которой приятно покалывало язык и щекотало горло. Задира мог сколько угодно дергаться и брезгливо фыркать – мне было все равно, ибо никакая вонь не могла ослабить целебную силу этой травы, силу, о которой мне твердили тысячи голосов моих предков. Кустик был невелик, и я быстро с ним расправилась, но, не успокоившись, тут же направилась на поиски свежего, мало что не ощупывая землю чувствительными губами. Задира следил за мной, мягко говоря, несколько недоуменно, однако я чувствовала: так надо – и, едва отыскав мягкие, словно бы полусгнившие росточки едва-едва проросшей жирянки – тут же начала их жадно глотать, не обращая внимание на запах протухшего сала. Да, мне было не очень приятно, но, тем не менее, я заставляла себя это есть, понимая, что, хочешь, не хочешь – а поправляться надо. И когда через пару дней над Лесом разразился дождь – я не спряталась от него, как раньше, а вылезла наружу, и еще долго стояла там, подняв голову и подставляя изуродованное лицо водяным струям, смывавшим с него засохшую кровь. Мои рубцы уже успели покрыться нежной молодой кожицей, и теплая небесная влага успокаивала зудящую кожу, так что я мало что не стонала от облегчения, мокрая – но совершенно счастливая. Правда, счастье это не продлилось долго – ибо, заглянув под «свое» полено, я обнаружила, что вода затопила мою подстилку, превратив ее в маленькое хлюпающее болотце, и, потыкав его копытом, я со вздохом вылезла обратно.
«Кажется, придется искать другое убежище», - негромко сказала я, зная, что Задира меня все равно услышит.
«Тогда поторопимся, - тут же ответил он, - Дождь смыл все запахи, и, пока вода будет держаться, есть шанс, что нас не обнаружат, - после чего, заметив, как я скривилась от подобной мысли, торопливо добавил, - Я тебя поведу».
«Это как?» - удивилась я.
«А так, - засмеялся он, - Просто следи за мной, хорошо?» - и, прижавшись ко мне боком, он неторопливо зашагал куда-то в сторону – я, спохватившись, тут же бросилась повторять все его движения, стараясь не отставать. Я наклоняла голову, когда наклонял он, делала широкие шаги, когда он делал, зеркально повторяя все его движения. Конечно, нам обоим было бы гораздо проще, если бы Задира попросту управлял бы моим телом, как это делали духи на поляне, но – воспоминания о том случае были все еще чересчур ярки, заставляя меня дрожать от ужаса, и мы пришли к молчаливому соглашению: никаких переселений душ. Хватит.
«Быстрее, быстрее, - торопил меня Задира, пока я мужественно пыталась преодолеть неглубокий ручеек, пересекший нашу дорогу, - Солнце!»
«Да знаю я, - ответила я, ощупывая копытом каменистое дно, - Сейчас. Иду! – и, наконец-то коснувшись берега, рысцой устремилась вперед… но буквально через пару шагов споткнулась и, естественно, тут же растянулась во весь рост, - Ой… Прости!»
«Да ладно, вставай скорее, - он едва заметно дернул хвостом, только этим и выдав свое раздражение, - Кажется, там, за деревьями, что-то есть… Ну, Цветок!»
«Иду!» - откликнулась я, и мы с ним мало что не вприскочку устремились дальше – солнце вот-вот грозило показаться из-за горизонта. Разбираться, что к чему было уже некогда, и я уже без лишних возражений бросилась за Задирой, с грехом пополам преодолела какую-то кручу (судя по звуку – странно переплетенные корни деревьев) и мало что не ворвалась в какую-то… пещеру?
«Ай! – вскрикнула я, так и шарахнувшись в сторону, - Что это?!»
«Что – что?»
«Это! – я с силой надавила на пол, невольно вздрогнув от резкого, пронзительного скрипа, - Что это такое?»
«Да это просто старое дерево! – засмеялся он, - Здесь пол… ну, вроде как из старых сучьев сплетен, вот они и скрипят».
«Да? – я осторожно потыкала копытом, после чего принюхалась, - Листья… Пыль… И жалохвосты, верно?»
«Да, - кивнул Задира, - Двое или трое… но они спят, не бойся».
«Я и не боюсь, - я дернула носом, - Подумаешь!» - и, стараясь не вздрагивать от неожиданных скрипов, прошествовала вперед, разведя щупальца в сторону и чутко ощупывая ими все ближайшие предметы. Конечно, мое заявление было лишь наполовину правдой – ведь я знала, что, собираясь в стаи, жалохвосты могут быть весьма опасны, и не побояться наброситься на больного или ослабевшего зверя, чтобы загрызть его насмерть, но – пока что я не чувствовала себя особо слабой или больной, поэтому, зная, что этих небесных падальщиков довольно легко спровоцировать на наглые действия, я гордо прошествовала вперед. Кажется, пещера не пустовала – я не раз и не два мало что не столкнулась с какими-то жесткими штуками, по ощущениям – вроде как деревянными, но с такими резкими, угловатыми очертаниями, что мне трудно было представить дерево, сумевшее вырастить нечто подобное! Судя по напряженному молчанию, Задира тоже был, мягко говоря, удивлен, но пока что опасность нам, вроде бы, не грозила, и под конец я даже нашла симпатичный уголок для отдыха – прямо за какой-то плотной и странно холодной стеной, доходившей почти до пола, рядом с которой лежали, прислоненные, куски какого-то шероховатого материала, назначения которого я так и не поняла, но зато он создавал прекрасную тень, куда я, собственно, и забилась, даже с относительным комфортом устроившись на куче сухой листвы.
«Ты уверен, что здесь безопасно?»
«Нет. Но лучшего места нам пока что все равно не найти. Давай подождем здесь хотя бы до вечера, а потом, в случае чего, поищем другое место».
«Ладно», - я устало кивнула, мужественно пытаясь успокоиться, но – никак не получилось. Это место, как ни крути, никак не походило на мою уютную норку под упавшим деревом, и, хоть спиной я и чувствовала твердую и, наверное, относительно надежную стену, сверху меня уже прикрывал не низкий, пахнущий тлением потолок, а что-то высокое и необъятное, сквозь которое вниз пробивались тонкие лучики света, согревающие мои замерзшие за ночь ноги… Солнце! О, солнце… Перед глазами тут же встала картинка из не столь давнего воспоминания: ослепительно яркий солнечный ломтик, показавшийся над лесом и словно бы выжженный в моей памяти – пламя, которое не могла погасить никакая слепота!.. У меня невольно защемило горло, но я сумела вовремя загнать ненужные слезы на место, ограничившись лишь коротким, судорожным всхлипом. Но – вслух.
«Цветок? – тут же подал голос Задира, - Ты что, плачешь?»
«Вот еще, глупости какие, - я постаралась, и голос прозвучал почти нормально, - С чего бы мне плакать?.. Просто не могу уснуть».
«Почему?»
«Боюсь, что, если потеряю бдительности, эти, под потолком, тут же на меня набросятся».
«Глупости, - засмеялся он, - Разве я им позволю тебя обижать?»
«А ты уверен, что они могут тебя видеть?»
«А им и не обязательно, - он усмехнулся, - Но, будь уверена – на их птичьи мозги одного моего присутствия хватит за глаза. Так что перестань бояться и спи. Солнце уже высоко».
«Откуда ты знаешь? – удивилась я, - Ты же спрятался так, что даже нос на-ружу не торчит!»
«А я чувствую, - вновь донесся смех из-под моего правого плеча, прижатого к прохладному дереву стены, - У меня было достаточно времени для того, чтобы научиться это определять… Ты слышала?»
«Что? – я удивленно вскинула перепонку, - Я ничего… Что это?!»
«Не знаю, - в голосе Задиры послышалось напряжение, - Честно, не знаю, Цветок! Но… он приближается! Лежи тихо».
«Мне страшно!»
«Не бойся, пока ты не двигаешься – он тебя не увидит. Главное – молчи, и не беги никуда, хорошо?»
«Задира…»
«Я здесь, с тобой. Все будет хорошо. Все будет хорошо!»
Он повторял это раз за разом, пока эти слова не наполнили меня всю, и, все еще дрожа от ужаса, я, тем не менее, не вжалась в пол – буквально за мгновение до того, как услышала зловещий, пронзительный скрип рассохшегося дерева, явно свидетельствующего о появлении здесь какого-то крупного зверя. Шаги были медленными и на удивление редкими, но в тот момент я была слишком напугана, чтобы удивляться, и только непроизвольно сжималась от страха, когда пол в очередной раз вздрагивал под моим телом, и спящие под потолком жалохвосты сердито шипели и щелкали хвостами, сердясь на непрошеного гостя. Впрочем, судя по всему, сам он не обращал на них ровно никакого внимания, неторопливо прогуливаясь по скрипящему полу. Раз или два он даже что-то с него поднял – я услышала, как шуршат разлетающиеся в стороны листья – после чего столь же неспешно направился в нашу сторону. Меня вновь начало колотить, а уж когда та самая шершавая штука, что закрывала меня от остальной комнаты, двинулась наверх – я и вовсе чуть не припустила наутек, однако Задира вовремя придавил меня собой, не позволив сдвинуться с места.
«Он нас не видит, - зарычал он мне прямо в ухо, - Успокойся же!»
«Страшно… страшно… страшно!»
«Тихо!» - рявкнул он, и я робко замерла на месте, прекрасно понимая, что именно сейчас для меня самым разумным будет довериться своему призрачному другу. Хотя, право слово, это далось мне с трудом… Шершавая штука заскрипела, касаясь холодной стены, и все шерстинки у меня на хребте так и встали дыбом, но – ничего особо страшного так и не случилось, а незнакомый зверь двинулся дальше, позволив мне наконец-то чуточку расслабиться. Кажется, пронесло…
«Он уходит», - заметил Задира, все еще прячась среди теней где-то за моей спиной, хотя я и так могла слышать удаляющиеся шаги, постепенно затихшие где-то в лесу, после чего, наконец, смогла немного расслабиться и выглянуть из своего укрытия. Мои дыхала нервно раздувались, вбирая в себя новый запах – запах странного пришельца, похожий и не похожий на запахи обычных лесных обитателей, а также что-то еще – какой-то довольно сладкий аромат, доносящийся из основного помещения пещеры.
«Какая-то штуковина, - ответил на мой невысказанный вопрос Задира, осторожно выглянув из-за моего плеча, - Кажется, она не живая».
«Я схожу, посмотрю?» - это прозвучало почти как вопрос.
«Только осторожнее», - он продолжал пристально вглядываться в «штуковину», и, тихо выбравшись из своего укрытия, я мало что не ползком направилась в сторону заинтересовавшего меня запаха. Висящие под потолком жалохвосты – а их, кажется, стало больше… - провожали меня заинтересованными криками, но пока что спускаться не решались, и, пару раз натолкнувшись на так некстати попавшиеся на пути деревянные образины, я все-таки добралась до источника сладкого аромата – какой-то продолговатой палочки, лежащей на полу. Внимательно ее исследовав кончиками губ, я заметила:
«Точно неживая. Вроде бы, вкусная…»
«Думаешь, это он оставил?»
«Я не помню этой штуки, когда мы пришли».
«Я тоже… Но зачем?»
«Может, выронил?»
«Может быть…», - в тоне Задиры отчетливо слышалось сомнение, но я уже наклонилась и, немного помедлив, лизнула «штуковину».
Ох…
Я так и села. Еще раз облизнула губы. Подумала. Еще раз облизнула.
А потом подхватила «штуковину» и одним махом ее проглотила.
Ибо за всю свою – пусть и короткую! – жизнь я, клянусь вам, не пробовала ничего вкуснее! Естественно, через несколько мгновений я опомнилась и заставила себя – мало что не силком! – отрыгнуть ее обратно в рот и начать ме-е-едленно пережевывать, стараясь распробовать. М-м-м… Так даже еще вкуснее получается!
«Что, и в самом деле вкусная?» - недоверчиво подал голос Задира, но я была слишком занята, чтобы отвечать, и просто облизнулась, радуясь за свой длинный язык – с ним я не могла пропустить и крошки этого чудного лакомства!
«Вкусно, значит, - со вздохом заключил Задира, - А если это яд?»
Я лишь блаженно, в последний раз обмахнула языком губы. Ну и что?
«Глупая», - поморщился он. Тот день мы так и провели в том убежище – пещере? Логове? Да откуда я знаю! – а вечером, когда Задира ненавязчиво намекнул на смену пристанища, я лишь фыркнула: зачем?
«Мне здесь нравится, - заметила я, - Травы вокруг вдоволь, и хищниками, кажется, не пахнет. Нам нужен дом, Задира».
«Он может вернуться».
«Ну и что? – меня это не очень обеспокоило, - Вряд ли он здесь охотится, иначе бы он наверняка учуял мой запах!»
«Да ладно тебе! – он дернул губами, - Лучше признайся честно, что ты просто хочешь получить от него другую штуковину!»
«Ничего я такого не хочу! – фыркнула я, - Не придумывай глупости. Просто мне нравится эта пещера, и я хочу здесь остаться. Ты против, что ли?»
«Нет, но… Я ему не доверяю».
«Я тоже пока что не готова ему довериться, но эта пещера – хорошее пристанище, и мне здесь нравится. Давай останемся здесь!»
«Цветок… Это нечестно!»
«Почему? – я даже улыбнулась, такое у него было несчастное выражение на мордочке, - Я же ничего такого не сделала!»
«Ага, это ты так думаешь, - все еще продолжая дуться, буркнул он, - Как будто не знаешь, что я не могу долго тебе отказывать!»
«Не знаю, - я улыбнулась, - Но все равно – спасибо».
«Да за что благодарить-то… - он, смутившись, отвернулся, глядя куда-то в сторону, - Просто имей это в виду!» - после чего, не дожидаясь ответа, он попросту растворился в воздухе, хотя, наверное, все равно услышал заливистый смех, которым я проводила его уход.
«О, этот чудный голос… Разве его можно с чьим-то перепутать?»
«Откровенно говоря, ни в жизнь. Ни за что! Он один такой на свете…»
«Шорох! Шелест! Это вы!»
«Ну, а кто же еще?» - хором ответили братья, появляясь из сплошной мглы.
«Как я рада вас встретить! – и в самом деле, радость моя была неподдельной, - Как вы нас нашли?»
«Ну, а как обычно ищут тех, кого потерял? – усмехнулся Шелест, - По голосам деревьев, по шепоту травы, по голосам птиц… Мы же не в пустыне живем, верно? А Лес видит и помнит каждого из своих детей, так что достаточно лишь обращать внимание на то, что тебя окружает, чтобы получить нужные сведения».
«Вот откуда мы узнали, что случилось в ту ночь, Цветок, - добавил Шорох, и голос его чуть окрасился печалью, - Потому-то мы и не стали сразу искать с вами встречи. Такая трагедия… Нам очень жаль».
«Если вы про мои глаза…»
«О нет, нет, это-то как раз расстроило нас в последнюю очередь, - замахал на меня лапой ночной певец, - Глаза… какая мелочь! Но я имею в виду вашего… В общем, того несчастного юношу».
«Понимаю, - я опустила глаза, - Я… и сама не знаю, что на меня тогда нашло. Вела себя, как полная идиотка. Если бы я была осторожнее…»
«Что вы, что вы! – тут уже Шелест повторил жест брата, - Вы ни в чем не виноваты. Первая любовь всегда безумна, а потому прекрасна, и то, что вы полностью отдались голосам предков – это всего лишь горячий пыл юности, к счастью, со временем изрядно охлаждаемый жизненным опытом, так что… Жаль».
«Но я не жалею, - я заставила себя слегка улыбнуться, - Почти… ни о чем. То была прекрасная ночь – последняя ночь, которую я видела, и которую я уже никогда не забуду. Разве одно это не делает ее особенной?»
«Хм, - Шорох посмотрел на брата, - А вы повзрослели за время нашей разлуки, Цветок. В вас начинает проявляться мудрость».
«Правда? – я засмеялась, - Ну, может быть, это и так называется. Просто теперь у меня есть целые дни, чтобы все обдумывать, и… переосмысливать».
«И, значит, это и есть ваше новое пристанище? – Шелест оглянулся по сто-ронам, - Надо же… Искать убежища в логове двуногих…»
«Кого-кого? Вы их что, знаете?»


Продолжение следует...

[Bolo]

Вот и до братьев синехвостых добрались
Один только вопрос, не понял я так... у шестиногов вроде 4 глаза? Как палу умудрился героиню ослепить на все 4? Причём не сразу, стало быть что-то могло остатся и надо время?

[pandorskiy kot]

Еще неизвестно к каким именно двуногим забрались, впрочем у меня есть некоторые догадки где они находятся, посмотрим

[Bolo]

Бледнолицие коротышки сладкими палочками не разбрасываются и убежища у них рукотворные

[Аннаэйра]

Bolo, насколько я поняла, у ерика глаз действительно четыре, но расположены они, если можно так выразиться, практически в одной плоскости (насчет верхних - я вообще не уверена, глаза ли это!), так что удар в лоб, плашмя, гарантированно ослепит животное. Тем более, учитывая специфическое строение лапы палулукана...

[Торук Макто]

Жалко ее... Надеюсь, зрение восстановится.

pandorskiy kot сказал:

у меня есть некоторые догадки где они находятся, посмотрим

Гы. И у меня есть

[Аннаэйра]

Макто, увы - такое не восстанавливается. Там все просто зарастает соединительной тканью, и все. Специально у наших преподавателей спрашивала на сей счет. Надо было видеть, какими глазами на меня посмотрела Валентина Александровна, когда я спросила ее, может ли существо с выдранными глазами плакать... Ух-х-ху!

[pandorskiy kot]

Bolo сказал:

Бледнолицие коротышки сладкими палочками не разбрасываются и убежища у них рукотворные

Ну почему, насчет что за палочка такая сладкая вообще неизвестно, да и насчет убежищ - кто сказал что это не рукотворное

[Торук Макто]

Аннаэйра сказал:

Макто, увы - такое не восстанавливается. Там все просто зарастает соединительной тканью, и все. Специально у наших преподавателей спрашивала на сей счет. Надо было видеть, какими глазами на меня посмотрела Валентина Александровна, когда я спросила ее, может ли существо с выдранными глазами плакать... Ух-х-ху!

Так там... вообще... А может, палулукан их не выдрал?..

[Bolo]

Да-да, не уточнялось Так что надежда есть.

Аннаэйра сказал:

Надо было видеть, какими глазами на меня посмотрела Валентина Александровна, когда я спросила ее, может ли существо с выдранными глазами плакать... Ух-х-ху!

Ты бы ей сказала, что глаза 4... и узнала бы это достоверно Прямо на натуре...

[Martian]

Рассказ настолько сильный, что даже не хватает духу дочитать, погрузиться.
Может, наберусь.)

[Аннаэйра]

*довольно потряхиваю перышками* То ли еще будет, то ли еще будет... Я и сама не знаю, что будет дальше, так что... хи-хи-хи...

[Торук Макто]

Это хорошо

[Kamean]

Ослепнуть можно и без повреждения глаз, от сильного удара по голове, если пострадал зрительный отдел мозга.

Безглазый может плакать, если сохранились слёзные железы. Впрочем можно плакать и без них, но только слёз тоже не будет. Ведь плачь - явление эмоциональное.

Жалко бедняжку.