[Аннаэйра]

Макто, это ты так думаешь. Но я люблю критику, особенно свою собственную - и в свой адрес. Помогает чувствовать себя самодостаточным человеком.

[Торук Макто]

Аннаэйра, все и так хорошо. Но если ты сделаешь еще лучше-я всеми конечностями за.

[Аннаэйра]

Мне просто нравится совершенствоваться. Повышает ЧСД.

[Kamean]

Спасибо Аннаэйра.

[Аннаэйра]

История начинает вновь закручиваться... Наверное, развязка уже скоро.

«Вернее, не совсем, - добавил Шорох, - Как вы уже знаете, дух – это просто беспокойная душа, которая, если захочет, в любой момент может прекратить свои скитания по земле и вернуться к Матери, однако в вашем случае… все немного не так. Вы действительно станете духом, но духом, если можно так выразиться, вечным, и навсегда останетесь здесь. Вы не сможете покинуть землю, равно как и возродиться в новом теле или стать частью Матери. Вы будете вечно скитаться по этому миру, и никогда не обретете покоя, - он бросил мимолетный взгляд на слепого черного охотника, мирно спящего под деревом, и его глаза приобрели совершенно несчастное выражение, - Прошу вас, задумайтесь об этом, Цветок!»
«И не рискуйте понапрасну. То, что вы делаете, заслуживает только восхи-щения перед вашим упорством и вашей добротой, однако же…»
«Однако же вы не всесильны, и вам вовсе не нужно нести на себе все бремя мира, ведь вы – простая смертная…»
«Точно такая же, как и все остальные, что живут рядом с вами…»
«Поэтому вы имеете право на обычную, нормальную жизнь! Вам вовсе не нужно становиться мученицей или святой! Что бы ни случилось – вы должны жить! Хватит уже считать, что ваша жизнь ничего не стоит, ясно?!»
«И какой бы «благородной» вы ни считали свою будущую кончину – смерть всегда остается смертью, суть от красивых слов не изменится. А раз уж именно вашей душе выпала судьба обрести жизнь в смертном теле – так берегите же этот дар, и не отмахивайтесь от него, как от какой-то надоедливой мошки!»
«Живите, Цветок!»
«Живите – ради себя и ради тех, кому дорога ваша жизнь!»
«Ведь все души не спасти, и не вернуть…»
«Мы не выбираем себе смерть – она сама выбирает нас».
«И, как бы мы ни старались, все отправимся к Матери, каждый – в свой срок. Но то, что мы смертны, еще вовсе не значит, что наша жизнь ничего не стоит, и мы имеем право жертвовать ею во имя какой угодно «высшей» цели… Да что это за цель такая, ради которой уходят в небытие бесчисленные непрожитые дни?!»
«Поэтому – живите, - отчаянно, с какой-то болью в сердце, выкрикнул Шо-рох, - Ради нас всех, погибших так рано, не успевших даже понять, а каково это – по-настоящему жить… живите ради тех, кто так и не родился на свет, кто никогда не видел солнца, не ощущал запаха леса, не слышал птичьих голосов!..»
«Шелест?!»
«Тише, тише, - братья совершенно одинаково улыбнулись, - Не волнуйтесь так. С нами ничего такого… Мы просто уходим».
«Вы…»
«Да. Мы решили, что уже слишком долго откладывали это, и вот, наконец… время пришло. Вчера мы видели, как родились прапрапраправнуки нашей давным-давно умершей сестры; мы видели, как распускались цветы над их логовом, и как искрились капельки росы, собирающиеся на кончиках лепестков; мы видели лесного духа, порхавшего … и поняли, что мы уже давно, мы уже слишком давно не видели, как встает солнце. Поэтому сегодня мы решили забраться наверх, на самую-самую высокую парящую скалу, какую только найдем, и на ней встретить рассвет, - братья даже зажмурились одновременно, уже и не скрывая, что читают мысли друг друга, - А уж после этого, наверное, и к Матери отправиться будет не так уж страшно! – они засмеялись, показывая, что это была шутка, хотя глаза у них были немного грустные, - Так что, откровенно говоря… мы вас навестили для того, чтобы сказать «до свидания». До свидания, Цветок, до встречи, Задира».
«Вы будете славной парой…»
«Мы желаем вам обоим счастья…»
«И очень надеемся, что, когда придет время снова встретиться, нам не будет за вас стыдно!»
«Живите, так долго, как только сможете, и даже если вам вдруг покажется, что ваша жизнь чересчур затянулась, и вы уже не видите смысла в каждом новом дне – приходите к Сердцу Леса, чтобы отыскать нас, и мы снова с вами побеседуем на эту тему. Договорились?»
«Шелест… Шорох!»
«Ну, ну, Цветок, что это вы? – Шорох все-таки показался на глаза, и у меня аж губы задрожали, когда я увидела его едва различимое, прозрачное тело и лапы, словно бы превращенные в размытое облако тумана, - Не расстраивайтесь так, это ведь не навсегда! Ну же… утрите слезы. Мы счастливы, что нам довелось познакомиться с вами, и надеялись на взаимность…»
«Глупый, - всхлипнула я, вытирая лицо коленом, - Глупый… Я просто люблю вас, обоих, и… я счастлива! Я все время думала, как вам помочь, как отблагодарить за вашу доброту, а сейчас… сейчас…»
«Просто ей грустно с вами расставаться, - пришел на выручку Задира, - вот и все. Нам… будет вас не хватать».
«Нам? – ночной певец улыбнулся, - А мы думали, ты нас недолюбливаешь… разве не так, котенок?»
«По сравнению с вами и теми годами, что вы прожили, я и в самом деле кажусь молочным котенком, так что меня это больше не трогает, - он улыбнулся, самыми краешками губ, - Ведь то, что я молод, еще вовсе не значит, что я не могу стать сильнее. Или мудрее. Или опытнее. А, раз уж я пока не собираюсь уходить к Матери, еще посмотрим, кто из нас покажется детенышем, когда мы встретимся!»
«Ого, - ухмыльнулся Шелест, - Слышал, брат? Кажется, наши скромные усилия оказались небесполезными, раз уж даже этот непробиваемый валун затрещал, словно вылепленный из глины! Я тебя прямо не узнаю, Задира, - кажется, это был второй раз, когда он назвал моего друга по имени, - Ты в последнее время просто сам не свой… или это Цветок так на тебя действует?»
«Естественно, - он даже не подумал отпираться, как обычно, - Кто еще? Или вы видите поблизости еще одну жутко искреннюю и убедительную девчонку, что запросто беседует с духами? Лично я, - он со вздохом оглянулся, - нет».
«Нет, ну ты только посмотри, - братья переглянулись, - А котенок-то подрос, и, глядишь, скоро станет совсем взрослым! Цветок, - короткий, но от того ничуть не менее почтительный кивок, - что говорится, под впечатлением. Как удалось?..»
«А почему это сразу на меня? – я невольно покраснела, - Это Задира!»
«Разумеется, - они фыркнули, - Но, как ни крути, а без вашего участия здесь не обошлось. Нечего смущаться, ведь это говорит исключительно в вашу пользу! Перевоспитать такого буку – право, не уверены, что нам бы хватило вечности!»
«Не хватило бы, ведь у вас, пара наглых морд, нет и малой толики ее талантов! – Задира довольно оскалил зубы, вывалив наружу язык, - Так что сваливайте уже по-хорошему, пока я не передумал и не навалял вам напоследок!»
«О, а вот это уже больше похоже на нашего Задиру, - братья переглянулись, - Но, раз уж ты так стремишься поскорее уединиться с Цветком… мы, конечно, все понимаем… вы же, пара влюбленных пташек, желаете вдоволь поворковать здесь в мире да покое… ну, в относительном, конечно же, но все-таки… тебе уже ведь не терпится в полной мере открыть ей свои чувства и дождаться взаимности…»
«Слушайте, вы!..» - кажется, терпение Задиры все-таки лопнуло, но ответом ему был лишь тихий, удаляющийся смех, вскоре растаявший вдали, и мы поняли, что действительно остались одни, и лишь неразборчивый шелест листвы да тихий шорох опавших листьев тревожили ночную тишину, словно бы выговаривая чьи-то давным-давно забытые имена…
«Мне будет их не хватать».
«Мне тоже. Но мы ведь еще встретимся, правда?»
«Конечно. Все – в свой срок, мы станем частью Матери и воссоединимся со всеми, кого когда-то потеряли. Каждый – в свой срок, - он вновь опустил голову ко мне на спину, прикрыв глаза, - Но не сегодня».
«Да, - я улыбнулась, - не сегодня. Не сегодня… Задира?»
«М-м-м?»
«Ты ведь останешься со мной, правда?»
«Конечно, - он усмехнулся, и с его губ сорвалось легкое мурлыканье, - Я же тебе обещал. И я буду всеми силами оберегать тебя до конца твоих дней – или моего существования. Слышала, глупая?»
«Угу… Задира…»
«Вот только не вздумай благодарить!»
«Да? Ну, тогда ладно… Ты не против, если я немного посплю?»
«Разумеется, нет! – он фыркнул, - Чего спрашиваешь? Только тебе бы…»
«Нет, не хочу. Там довольно душно, к тому же, мне нравится место, на котором я сейчас лежу, и мне просто лень с него уходить. Постережешь меня?»
«Ладно. Спи давай».
«Уже…» - пробормотала я, и, в самом деле, через пару мгновений уже спала без задних ног. Правда, как мне показалось, только-только я провалилась в толщу сновидений, как меня уже разбудили, причем весьма необычным способом! Так что я успела разве что приглушенно охнуть, когда чья-то широченная лапа легко отшвырнула меня в сторону, точно какую-то старенькую ветошь, но спустя всего лишь мгновение я уже забыла об этом – когда меня темной, удушливой волной накрыла мощная волна ненависти, прокатившаяся по поляне, а потом я услышала и низкий, гортанный рев, от которого, наверное, должны были задрожать небеса.
И – я узнала этот голос.
«О Мать… - прошептал Задира у меня над ухом, - Цветок…»
«Знаю, - каким-то мертвым голосом отозвалась я, - Мама».
«Так значит, она и есть… «она»?»
«А кто же еще? Или ты не чувствуешь?..» - не договорив, я решительно поднялась на ноги… попыталась подняться, потому что где-то на середине незамысловатого движения почувствовала, как меня что-то серьезно придавило к земле.
«Ты с ума сошла? – прорычал Задира мне в ухо, и, судя по голосу, зол он был просто невмерно! – Идиотка, она ж тебя одной лапой по земле размажет!»
«А в противном случае она просто убьет его, а уже потом доберется до меня! Неужели ты не понимаешь?..»
«Еще как понимаю! Не забывай – она моя мать! И я знаю, что сейчас, когда она в таком состоянии, тебе к ней и на тридцать прыжков приближаться не стоит! Сейчас она видит перед собой только его, и, пока она до него не доберется, она не успокоится, поэтому не пытайся стать заступой на пути несущейся горной реки – все равно не получится!»
«Но… я же обещала… Пусти меня, Задира! Я же обещала!»
«Не пущу! – рявкнул он, - Обещала ты, не я – и я вовсе не намерен так просто дать тебе умереть, ты поняла?!»
«Задира…»
«Даже не вздумай!»
«Задира… пусти!»
«И… не… подумаю! – проревел он, выпуская когти, - Мечтай!»
«Задира!»
«Нет! – по его телу прошла судорога, размазавшая его очертания, - Нет!»
«Сейчас же!» - мне было больно видеть, как он мучается – но я была должна это сделать! Должна!
«Нет… не смей… Цветок!»
«Я обещала, Задира! – я почувствовала, что по моим щекам текут слезы, но все равно усилила свой нажим, - Я обещала!» - и, вместе с последним, мучительным усилием, я все-таки избавилась от его хватки и со всех ног бросилась наперерез приемной матери, что, хрипло рыча, стояла против съежившегося у подножия скалы слепого… видно, он пытался забиться под нее, но моя норка была чересчур узкой для его огромного тела, так что сейчас ему осталось лишь жалобно скулить, закрыв изуродованную морду лапами. Вот только маму вряд ли трогал его плач – слишком уж жарко полыхала в ее сердце ненависть… Нет, мама! Стой!
«Стой!» - беззвучно выкрикнула я, одновременно с тонким, надсадным во-плем, вырвавшимся из моей глотки, и, одним прыжком преодолев разделявшее нас расстояние, я застыла между ними, «глядя» прямо в глаза матери, уже изготовившейся к прыжку… совсем как тогда! Совсем! И точно так же, как и в день нашей встречи, я увидела, как, уже начав свой смертельный прыжок, она внезапно осела на задние лапы, и словно бы откинулась назад, выгнувшись всем своим отощавшим, измученным, но все еще таким красивым телом… А ее глаза! Я ведь готова была поклясться, что увидела их тогда!
Тогда – она совсем не казалась мне демоном.
Но кто же мог подумать, что настоящий демон окажется у меня за спиной?!
И я успела лишь ощутить липкую, тошнотворно вонючую волну чувств, как они уже накрыли меня с головой, а в следующее мгновение четырехпалая лапа уже схватила меня поперек туловища и с силой шмякнула оземь. Что-то довольно громко хрустнуло, но я не поняла, что именно, а спустя долю мгновения я почувствовала первую волну боли, что накрыла меня с головой, погасив все чувства и заставив мое тело безвольно вытянуться на земле. Я не чувствовала своих ног… собственно, я вообще не чувствовала своего тела, и, когда я попыталась закричать, то не смогла даже толком наполнить легкие воздухом. На несколько мгновений я словно бы умерла, и как-то смутно различила над собой чью-то ужасную морду с оскаленными, похожими на каменные осколки зубами… но потом это кошмарное видение исчезло, как и не было его, и сквозь мутную пелену я различила…
«Задира…»
«Почему, Цветок?! – в его глазах стояли самые настоящие слезы, - Почему ты… почему? Почему ты меня не послушала?»
«Прости… - выдохнула я, чуть заметно улыбаясь, - Я… больше…»
«Цветок! Цветок… Цветок, ты меня слышишь?!»
«Слышу, конечно, - хотела ответить я, - Я всегда тебя слышу…» - но, кажется, он меня не услышал, ибо его плач сменился самым настоящим воем, и призрачные лапы обхватили меня, словно пытаясь удержать и защитить… от чего? Краем сознания я улавливала в стороне какой-то странный шум – треск, рычание, стоны… а потом все стихло, и стали слышны лишь какие-то булькающие звуки да чье-то натужное дыхание, как будто кому-то там, в стороне, не хватало воздуха, и он захватывал его ртом. Именно эти звуки – такие жалкие, такие беспомощные – заставили меня ненадолго сбросить с себя оковы забытья, и я, пересиливая боль, попыталась повернуть голову, но не сумела ее сдвинуть и на пару коготков.
«Цветок?..»
«Что там, Задира? Что случилось? Кому-то плохо…»
«Все уже кончено, - прошептал он, - Мама сделала свое дело. Он мертв».
«А… она?»
«Сама ее спроси», - проворчал Задира, кивая куда-то за спину, и, в самом деле, через пару мгновений над нами уже нависла черная ободранная голова, тут же залившая меня густой темной кровью. Судя по всему, мама серьезно не пострадала, хотя выглядела она, конечно, ужасно, и тут же легла наземь, приобняв меня передними лапами. Ее веки медленно смежились, и, тяжело выдохнув, она обвила меня щупальцами, едва заметно поглаживая кончиками усиков, а я слегка улыбнулась, радуясь ее ласке. Мама, мамочка моя…
«…Цветок!» - словно бы со дна глубокой ямы, донесся до меня голос Задиры.
«Я здесь… - как во сне, ответила я, - Здесь. Не волнуйся. Я здесь…»
«Цветок, ну пожалуйста! Цветок!»
«Я… здесь…» - прошептала я, однако это была последняя осознанная мысль, что посетила мое сознание – спустя пару мгновений все поглотила густая багровая тьма, и я невнятно замычала, настигнутая первым ударом боли. Боль накатывалась постепенно, словно речные волны, и каждая последующая волна была куда как выше и мощнее предыдущей! Под конец я уже даже дергаться от боли не могла, лежала трупом, и только сердце мое колотилось, как бешеное, ведь оно так не хотело умирать… Я тонула в багровом океане, теряя в нем саму себя, забывая, кто я и зачем родилась – все мои чувства, мысли и воспоминания пожирала боль, оставляя после себя лишь мрачную пустоту, и я превратилась во что-то слабое и беспомощное, чьим единственным желанием было одно: избавиться от этой муки! Я уже не была Цветком, маленькой большеглазой, Белой Шаманкой, говорящей с духами – я была просто жалким живым существом, без имени и прошлого, что умирало, но, тем не менее, продолжало отчаянно цепляться за свою жизнь… Я не хочу, не хочу, не хочу умирать!
«Цветок!»
Голос Задиры, ясный и могучий, как раскат грома, ворвался в мое измученное сознание, буквально выдернув меня из пучины отчаяния, и я опомниться не успела, как сильные лапы уже обхватили меня поперек туловища, прижав к широкой груди, прямо туда, где билось сердце – такое же живое, как у меня, такое же неутомимое, но такое бесстрашное!..
«Глупая… - прошептал он, прижимая меня так крепко, что казалось – вот-вот задушит, - Мудрая, сострадающая, милосердная – но, сожри меня черви, какая ж ты все-таки глупая!»
«Задира, - как-то судорожно, сквозь силу подумала я, прижимаясь лбом к его плечу и наконец-то давая волю безудержным слезам, - Задира… Задира!»
Я ничего больше не сказала – просто повторяла и повторяла его имя, как молитву, а он слегка покачивал меня в лапах, точно ребенка, прижимая к себе…
«Я… я…»
«Глупая ты, - прошептал он, - Такая глупая. Я же сказал, что никогда тебя не брошу… Неужели ты забыла?!»
«Я… я думала… я думала, что потеряла тебя…»
«Так больше не думай! Я найду тебя, где бы ты ни была, ясно? Найду и верну назад! Так что, раз уж я здесь, хватит пороть чушь. Я тебя не брошу!»
«Но… я…»
«У тебя сломана шея, - помрачнев, как бы сквозь зубы сказал он, - Всего я не почувствовал, но одно скажу точно – само собой такое не зарастает. Тебе срочно нужна помощь, и, кажется, я знаю, кто нам может помочь».
«На'Ви?»
«Они. Но мне нужно будет уйти, чтобы привести их».
«Понимаю…»
«Цветок, - его лицо исказилось, - Цветок… Скажи мне – ты дождешься ме-ня? Ты будешь дышать, когда я вернусь, ты встретишь меня?!»
«Я буду ждать тебя, - я улыбнулась, - Задира… Я останусь с тобой. Без тебя мне посмертие ни к чему, и, пока ты хочешь, чтобы я жила – я буду жить. Но…»
«Но?»
«Возвращайся скорее…»

Продолжение следует...

[Bolo]

Эх, глупая наивная девочка, влезла в драку между двумя палу...

[Аннаэйра]

Bolo, ну что ж делать - такая родилась...

[Торук Макто]

[Martian]

Красиво... И глупо, и мудро, и неизбежно - все сразу.
Кажется, знаю, что будет дальше. Но все равно - грустно.

[Kamean]

Бедняжка Цветок...

[Martian]

Она пожертвовала собой ради своей миссии, Цели с большой буквы. Себя на щадит и не щадила.
И даже не жалость тут к ней, что-то другое.

[pandorskiy kot]

Да, так и есть, это нечто большее, целая гамма чувств которым вот так с наскоку трудно подобрать слова... а в голове крутится лишь одно: "держись Цветочек, держись..."

[Martian]

Даже если не продержится - ее там встретят. Хотя бы Шорох и Шелест. Да и Задира - он ведь уже пошел против воли Эйвы...
Как странно, в двух произведениях на форуме - любовь совершенно разных существ.

[pandorskiy kot]

Martian сказал:

Как странно, в двух произведениях на форуме - любовь совершенно разных существ.

Это лишь в очередной раз подтверждает что она сильнее всего остального...

[Kamean]

Согласен, но всё равно грустно. Кажется подобное чувство лучше всего назвал, кажется Толкин; сладкая горечь.

Цитата

Как странно, в двух произведениях на форуме - любовь совершенно разных существ.

Любовь явление духовное, видовым различиям не подвластна.

[Аннаэйра]

Что ж, история окончена. Благодарю всех за то, что были со мной, что помогали мне, что верили в меня. Я вас всех очень, очень люблю!

Что было дальше – помню смутно, как будто сквозь сон, и даже не вполне уверена, было ли это на самом деле, или же это мое воспаленное сознание смяло и перекрутило все мои воспоминания, заставив и впрямь поверить в то, что я видела. Помню, что то проваливалась в черно-багровую тьму забытья, то вновь всплывала на поверхность, точно какая-то жалкая щепочка, которую тащила безумная горная река, и, наверное, это сама моя память не давала мне удержать в голове те мучительные моменты – чтобы не было так ужасающе больно. Помню мамины щупальца и прикосновения ее языка, помню, как она отчаянно плакала, роняя мне на голову тяжелые горячие слезы, как с болью в голосе звала меня – а я не всегда находила в себе силы, чтобы хотя бы шевельнутся в ответ, показать, что я все еще дышу… Помню сковывающий холод своего умирающего тела, помню отчаянное биение сердца, каждый удар которого, казалось, разрывал меня на части, раздирал жилы, превращал в лохмотья сосуды, а я радовалась этой боли, я цеплялась за нее, как утопающий – за торчащий из-под воды камень, потому что знала, что, пока я чувствую боль, я живу… Теперь-то я понимаю, что Задира отсутствовал не так уж и долго, что он спешил, как только мог, но тогда мне показалось, что его не было целую вечность, и я уже едва-едва удерживалась за собственный рассудок, когда, наконец, вновь почувствовала рядом его присутствие, что, подобно лучу солнца, обогрело мою потерянную душу, блуждающую где-то на границе миров, почувствовала его лапы, крепко обнявшие меня, его язык, покрывший поцелуями мою изуродованную голову, мое измученное тело… и только тогда я, наконец, смогла позволить себе безмятежно уснуть, слушая его дыхание, биение сердца и ощущая его прикосновение.
«…я точно принес самого крупного. Точно! Наверняка теперь-то она обратить на меня внимание…»
«…и ростки солнцецвета, обязательно. Кажется, Тири что-то говорила про то, что видела их у Лысой скалы…»
«…Интересно, а если распустить этот узор и вышить заново, но красными нитками? Надо бы у мамы…»
«…не поймает, не поймает! Он такой медлительный, что даже свой собственный хвост словить не сможет! Копу-у-уша!»
«…сегодня она выглядит гораздо лучше. Да. Уверена. Она обязательно поправится! – а вот и мысли Цену, вмиг оттеснившие все прочие – ведь она говорила обо мне, - Конечно, такая тяжелая травма… но она должна поправиться!»
Конечно, Цену, мысленно ответила я, хоть и знала, что она меня не услышит. Конечно, поправлюсь, ведь ты так сильно в меня веришь! Я и сейчас себя уже не так плохо чувствую – честное слово! Ну, побаливает шея, а, если еще и резко ею шевелить, так вообще можно сознания лишиться, но все же, право, вы зря так за меня беспокоитесь. Мне уже гораздо лучше, особенно по сравнению с тем жалким состоянием, в котором меня сюда принесли! Почти пять дней и пять ночей я сражалась за свою жизнь, и я выиграла эту схватку, во многом – благодаря тому, что я была не одна. Вы все были рядом. Вы поддерживали меня. Вы помогли мне вновь найти себя, когда я уже думала, что все потеряно, и мое «я» вот-вот рассыплется в прах и развеется по ветру… Я жива – благодаря вам. Благодаря моей родной маме, чья нежная любовь развеяла беззвездный мрак отчаяния в моей душе, благодаря Энту, Кусати и Ломпо, чья крепкая дружба, подобно цветущим лианам, скрепила готовые вот-вот разорваться нити моей жизни, благодаря Шелесту и Шороху, чья почти отеческая забота согревала меня всю нелегкую дорогу, когда я, упрямо наклонив голову, мало что не на коленях пробивалась обратно, прочь от столь мне желанного покоя, от кажущихся такими блаженными легкомыслия и беспечности, от возможности ни о чем не думать и не беспокоиться – в мир живых, навстречу боли и страданиям, к своему собственному измученному телу, чтобы вновь стать с ним единым целым! Я жива благодаря Цахик, которая бок о бок со мной боролась за мою уже почти угасшую жизнь, жива благодаря Цену и Малими, неустанно стерегшим мой тревожный сон, благодаря моей приемной маме, что бдительным стражем лежала у подножия древесной лестницы, ожидая моего возвращения и едва-едва находя время для сна и охоты.
И, конечно – я жива благодаря тебе.
Задира…
«Цветок».
Его голос прозвучал в моей голове неожиданно – я не видела его с самого вечера – но я даже не вздрогнула, и только улыбнулась, когда из призрачной дымки вылепился его полупрозрачный образ.
«Надо было… кое-куда сходить, - сказал он, отвечая на так и не прозвучавший вопрос, - Прости, что не сказал».
«Но ты же вернулся. Для меня это важнее. Ты что-то хотел мне сказать?»
«Опять читаешь чужие мысли?..»
«Так уж получается. Тебе не нравится?»
«Да нет, просто… Впрочем, неважно. Можно тебя… ненадолго?»
«Конечно, - я без лишних возражений поднялась на ноги и, стараясь не особо тревожить шею, направилась за ним, - А где мама?»
«Кажется, охотится, - чуть напряженно ответил Задира, впрочем, уже без былой враждебности в голосе, - Я ее не видел».
«Понятно», - видя, что тема разговора ему не по душе, я не стала настаивать, хотя мне и было немного грустно от того, что они так и не сумели помириться.
«Прости, - ну вот, я опять слишком громко думаю! – Я тебя расстроил… Но я ничего не могу пока с этим поделать. Такие шрамы, какие остались на моей душе, вряд ли залечатся за какие-то несколько дней».
«Знаю, - слегка кивнула я, - Но все равно надеюсь, что однажды…»
«Может быть, - он пожал плечами, - Когда-нибудь… Но не сегодня».
«Да, - вздохнула я, - Не сегодня... Кстати, куда мы идем?»
«Увидишь», - он только головой тряхнул, и больше не промолвил ни слова, так что остаток пути мы проделали в полной тишине, слушая лишь негромкую мелодию сонного леса, в которой уже начали появляться первые отзвуки близкого рассвета. Я хотела спросить Задиру, а не лучше ли будет мне «увидеть» то, что он хотел мне показать, следующей ночью, но единственного взгляда на его лицо хватило, чтобы понять: впервые со дня нашего знакомства его это совершенно не волновало, и мне осталось лишь еле заметно тряхнуть щупальцами, не зная даже, удивляться мне или беспокоиться. В последнее время Задира вообще вел себя несколько отчужденно, и все наши редкие разговоры ограничивались несколькими неловкими фразами, после чего он вновь замолкал и исчезал, упорно не желая открыть мне причину своего, мягко говоря, странного поведения. А вот теперь он появляется невесть откуда и сам (!) предлагает (!!) мне куда-то прогуляться (!!!).
Согласитесь – звучало немного необычно…
«Сюда, - наконец, подал голос Задира, - Мы пришли. Осторожно, не спо…»
«Ой!»
«Я же говорил – не споткнись, - вздохнул он, подставляя мне плечо, - Наверное, рано я тебя с места дернул, да?»
«Все в порядке, - я постаралась откликнуться как можно беззаботнее, - Просто мои ноги уже отвыкли от ходьбы, вот и подводят… немножко. Прости».
«Ты неисправима, - он покачал головой, - За что?» - и, не дожидаясь ответа, он помог мне пройти последние несколько шагов по осыпающемуся склону, после чего я с нескрываемым облегчением опустилась на мягкий мох, растущий внизу, положив на него подбородок и неподвижно замерев. Голова еще немного кружилась, но вскоре это прошло, и я вздохнула с облегчением.
«Где это мы?..»
«Не знаю, - Задира только плечами пожал, - А ты бы как это место назвала?»
«Хм…» - я задумчиво огляделась по сторонам. Высокие деревья окружали это место, словно недремлющие стражи, и их толстые узловатые корни причудливым плетением спускались вниз, целой паутиной из света – к слабо мерцающему зеркалу неподвижной воды, словно бы горстью набранной чьими-то заботливыми ладонями. Легкий ветерок играл в длинных, мерцающих ветвях склонившихся над озером ив, принося с собой едва различимый цветочный аромат, и несколько лесных духов, похожих на яркие искорки света, беззаботно танцевали на воздушных потоках, едва не касаясь земли… Выглядело, признаться, просто волшебно!
«Ах…»
«Тебе нравится?» - щитки на голове Задиры вскинулись.
«Очень! – в полном восторге ответила я, - Это… это… это просто замеча-тельное место! Как ты о нем узнал?»
«Я и не узнавал. Просто… случайно нашел. Признаться честно, - он неловко улыбнулся, - это, скорее, оно меня нашло».
«Просто потрясающе! Спасибо, что показал его мне».
«Да что там… - он дернул щупальцами, - Не за что. Это же просто… место».
«Нет…Это не «просто место». Это… Это наше Потайное озеро!»
«Наше?» - он невольно улыбнулся.
«Вот именно! – я даже щупальцами дернула от удовольствия, - Наше особенное место, понимаешь? Только наше!»
«Хм. Только наше? – он как-то по-новому оглянулся по сторонам, - Выходит, больше никому о нем?..»
«Ни единой душе, ни живой, ни мертвой, - я засмеялась, - Только мы с тобой, и… - но, заметив на его свечении слабый серовато-серебристый оттенок сомнения, я поспешно спросила, - Тебе не нравится?»
«Ну что ты, - он нежно прижался лбом к моему плечу, - Это замечательная идея. Место, где мы можем побыть вместе, где не будет Белой Шаманки и бесплотного духа, а будут просто Цветок и Задира…»
«Наедине с целым миром, - я вновь опустила подбородок на моховую по-душку, - И… Задира?»
«М-м-м?»
«Ты ведь знаешь… Что бы ни случилось и кем бы я ни была…»
«Я буду беречь твое сердце до скончания времен. Обещаю», - он закрыл глаза, устроив голову у меня на плече, и я тихо вздохнула, впервые в жизни ощутив, как его душа сливается с моей. Это не было похоже на обычную связь – это было нечто куда более глубокое, куда более… чувственное, когда не просто стирались границы между двумя совершенно разными существами – создавалось чувство, что этих границ попросту никогда и не было, и никто из нас не мог сказать, а где же заканчивается один из нас и начинается второй… Мое слабое смертное тело просто не могло долго выдержать подобного вихря чувств, и я даже не подумала сопротивляться, когда Задира мягко вытолкнул меня наружу, и мы оба безмятежно закружили над нашим Потайным озером. Мы искрились в угасающих огоньках ночной радуги, мы перекликались на крыльях вьющихся мошек, пока, наконец, не достигли густого переплетения корней, и, ни мгновения не раздумывая, тут же скользнули внутрь, в полном восторге ощутив себя внутри этих корней, ощутив, как наши души – живительные древесные соки! – текут сквозь мириады мельчайших жилок, собираясь вместе, подобно ручейкам – со всего необозримого Леса! Мы поднимались все выше и выше, сперва по корням, потом по стволу, по веткам, по листочкам – на самую верхушку, навстречу сияющему солнцу! – но, не дойдя до конца всего ничего, я почувствовала, как меня обхватили чьи-то призрачные лапы, и, ничуть не сопротивляясь, я позволила Задире вернуть себя назад.
«Спасибо. Это было здорово… Как-нибудь повторим?»
«Обязательно. Но… - он вздохнул, - не сейчас. Пока что мы нужны здесь».
«Да, - мое щупальце коснулось подвески в виде синего цветка, - Мы нужны».
«И, пока в нас нуждаются…»
«Пока во всем Лесу остается хоть кто-нибудь, кому нужна наша помощь…»
«Пока в нас верят…»
«Пока ждут… и любят…»
«Мы будем теми, кто мы есть».
«Теми, кем должны быть…»
«И однажды… когда-нибудь…»
«Когда наступит время уходить… Не сегодня – когда-нибудь!»
«Но до тех пор я – твой бесплотный хранитель».
«Но до тех пор я – говорящая с духами».

Конец.

[Аннаэйра]

Люу-у-у-уди... Ну хоть скажите, понравилось ли вам или нет... Я же волнуюсь!

[Musungeatanitan]

Мне очень понравилось! Спасибо тебе за чудную повесть, за раскрытие в ней твоей красивой и доброй души!

[Дозорный]

Аннаэйра (28 июня 2011 - 10:10) писал:

Люу-у-у-уди... Ну хоть скажите, понравилось ли вам или нет... Я же волнуюсь!

О чем разговор, конечно понравилось, так держать!

[Торук Макто]

Конец? ВНЕЗАПНО

Аннаэйра сказал:

Люу-у-у-уди... Ну хоть скажите, понравилось ли вам или нет... Я же волнуюсь!

Аннаэйра... Вот ты-точно неисправима. Конечно, очень понравилось! И еще хочу. Или ты думаешь, что умеешь писать плохо? Спасибо тебе...


И вот тут исправь:

Аннаэйра сказал:

Наверняка теперь-то она обратить на меня внимание…»