[Торук Макто]

Kamean сказал:

т.к. знают больше меня.

Это как сказать...

[Kamean]

Вот и хорошо.

[Аннаэйра]

Ну что ж... пора, однако, раскрывать некоторые тайны...

«Малими?..»
«Я пойду с вами. Если так хочет Кусати», - тихо, шепотом сказала она, и я, понимая, что сейчас ей не так-то просто, улыбнулась в ответ.
«Мы с тобой, рядом», - хотела сказать я… но не успела, ибо внезапно какая-то чужая сила подхватила меня и потащила обратно, в мир живых. Ужас охватил мое сердце при мысли о том, что Малими и Задира могут остаться здесь, одни, и я потянулась за ними, крича от страха, но мой голос поглотил дикий вой обезумевшего ветра, и в тот же миг, не дав мне времени опомниться, меня не слишком-то вежливо вышвырнуло обратно, в мое безвольно распластавшееся на полу тело. Лиловое свечение угасло, и, когда я смогла открыть глаза, то не увидела вокруг ничего, кроме угольно-черной, подсвеченной жутковатым алым сиянием пустоты, что окутала меня, точно кокон, убив даже легчайший рисунок мерцающих линий – как будто весь мир внезапно лишился всего живого. Вот только внезапно вернувшаяся глухая темнота, от которой я уже почти успела отвыкнуть, именно в тот момент обеспокоила меня не больше, чем мое собственное жалкое полумертвое состоя-ние, и, вырвавшись из чьих-то крепких рук, я опрометью бросилась к ложу Малими… честно скажу – был тот кошмарный момент, когда я не дышала, когда не жила… но он сгинул, едва лишь мои губы ощутили исходящее от ее тела тепло жизни, и я облегченно вздохнула, бессильно опускаясь на землю.
«Сестра?..»
«Все в порядке, - думать было ужасно лень, но не ответить Цахик я не могла, - Малими вернулась обратно. Она будет жить».
«Ты… Ты была… там?»
«Да».
«Значит, я не ошиблась в тебе, - кивнула она с удовлетворением, как будто мои слова подтвердили какие-то ее смутные догадки, и я невольно почувствовала уважение, которым наполнился ее взгляд, - Ты и в самом деле можешь разговаривать с Эйвой и видеть духи умерших… Это великий дар».
«Может быть», - покладисто согласилась я, слишком усталая, чтобы спорить, и Цахик это, разумеется, заметила.
«Прости… Я отведу тебя туда, где ты сможешь спокойно отдохнуть…»
«Если позволишь, то я бы хотела… остаться… здесь», - эти слова я прошептала уже едва слышно, сквозь чудовищные волны багровой усталости, что, словно в кипящем озере, растворяли в себе свет и тени, превращая весь мир в сплошной липкий водоворот, уничтожающий мысли и чувства… Сопротивляться ей было просто глупо, да я и не хотела я, признаться, этого делать, поэтому просто позволила ей себя утопить, чтобы больше уже ни о чем, ну совсем ни о чем не думать…
Честно говоря, до сих пор не могу вспомнить, что же мне снилось в ту ночь, и снилось ли хоть что-нибудь, кроме каких-то неясных образов, которые я, при всем своем желании, никак не могла разобрать – а потому, наверное, в конце концов и проснулась, смятенная, но, по крайней мере, передохнувшая.
«Добрый… вечер, - заметил Задира откуда-то из угла, - Я уж думал, что ты никогда не проснешься!»
«Вечер? – удивленно переспросила я, - А почему ты меня не разбудил?»
«Жаль было, - он слегка дернул хвостом, - Ты так сладко спала… К тому же, эта, которая вся в красных веревочках, всем сказала, чтобы тебя не тревожили – а ты бы видела, какие глаза были у этих На'Ви, когда Малими спустилась сегодня на нижний уровень – причем сама!»
«Сама? А разве ей не рано еще вставать?»
«Пфр! Это ты ей скажи! Кажется, она решила во что бы то ни стало доказать клану свою полезность, а все остальные слишком боятся, что она снова впадет в уныние, чтобы возражать».
«Ну что ж… если она чувствует, что справится со всем этим, то, думаю, будет несколько жестоко ей за… за… запрещать», - я все-таки не удержалась, и зевок едва не вывернул мне челюсти, после чего, энергично встряхнувшись, я поднялась на ноги, слегка покачиваясь из стороны в сторону.
«Ты в порядке?»
«В полном, - преувеличенно бодро отозвалась я, но, заметив его недоверчивый взгляд, тут же добавляю, - Честно. Просто голодная».
«Хм…»
«Что?»
«Да нет, это… Просто я впервые радуюсь тому, что ты травоядная».
«Это почему же?»
«Потому, что, в таком состоянии, ни на какую охоту я бы тебя не отпустил!»
«Правда? – я невольно улыбнулась, - Значит, ты бы, добрый мой приятель, вынудил меня помирать от голода… так?»
«Ага, размечталась! – фыркнул он, - Я бы попросил кого-то из этих На'Ви тебе принести поесть, вот и все».
«И как бы ты это сделал?»
«Не знаю! – кажется, он уже начал сердиться, - В крайнем случае, я бы просто залез в тело одного из них и пошел бы на охоту!»
«А так можно делать? Ведь духи входят лишь в тело того, кто их ви-дит…»
«Не знаю, - он как-то неопределенно дернул пластинками на затылке, словно бы осу отгоняя, - Честно признаться, я вообще не думал, что такое возможно, пока не встретил тебя и не увидел… ну, то, что случилось той ночью. Но, если бы так было нужно, я бы попытался».
«В таком случае… я тоже рада, что не родилась хищником», - засмеялась я, и, слегка покачиваясь из стороны в сторону, направилась на выход. Покрывало, которое я, кое-как да наперекосяк, отодвинула в сторону, сегодня показалось мне просто ужасно тяжелым, и я совсем запыхалась, хотя едва-едва прошла несколько шагов. Хотя, может быть, все дело было в том, что мне приходилось, в некотором роде, нащупывать перед собой дорогу, ибо с моим внутренним зрением творилось что-то неладное – мне приходилось напрягаться изо всех сил, только чтобы кое-как различать дорогу перед собой, так что я почти вслепую брела куда-то вперед, больше ориентируясь на звуки и запахи, чем на энергетические потоки. Даже образ Задиры, тревожно следившего за моими перемещениями, время от времени словно бы смазывался, а его голос как будто доносился откуда-то издалека… или это кровь так сильно шумела у меня в ушах?.. Как я в тот раз не оступилась и не свернула себе шею – ума не приложу, однако каким-то образом я все же умудрилась добраться до древесной спирали и спуститься вниз, к основанию Дерева, где, судя по доносившимся до меня звукам, еще вовсю кипела дневная суета. Мое же появление… ну, я не скажу, что оно прошло совсем незамеченным, но, по крайней мере, обошлись без громких выражений, и, сделав вид, что я тут ни при чем, я осторожно пробралась к давешнему костру, что и сегодня весьма уютно потрескивал все в той же нише. Правда, там уже кто-то был, но я тут же узнала это мягкое, успокаивающее свечение, и, спокойно подтянув под себя ноги, я блаженно пристроила подбородок на какой-то выступающий из земли корень, наслаждаясь веющим от огня теплом. Такой… ласковый.
«Но может быть и опасным, - заметил в моей голове мягкий голос, - Вот почему так важно направлять его силу в нужное русло… и понимать, что подобный союз может привести к беде, - она чуть слышно вздохнула, - Ты вернула душу Малими в ее тело. Это было с тобой впервые?»
«Да».
«Как ты себя сейчас чувствуешь?»
«Лучше, чем было тогда, - я усмехнулась, - Хотя, конечно, вымотана. Но это не совсем телесная боль, это… что-то другое».
«Понимаю. Твоя душа побывала между жизнью и смертью, а подобное испытание не проходит без последствий. Мир духов не для живых, Цветок».
«Да, я знаю... Как Малими?»
«Ей лучше, благодаря тебе. Душа ее все еще не на месте, но теперь у нее появилось желание жить… это главное».
«Где она? Я не чувствую ее присутствия…»
«Еще не вернулась из леса».
«Вы ее отпустили?..»
«Я не осмелилась ей противоречить. К тому же, как ты, должно быть, заметила, Малими была больна душевно, но отнюдь не телесно. Не думаю, что нам стоит беспокоиться за ее здоровье, да и наша забота может только повре-дить ей».
«Ясно. Но все же, Цахик…»
«Я присмотрю за ней, Цветок. Не беспокойся об этом. Но… ты уверена?»
«Мне ведь все равно придется уходить. Раз уж я выбрала для себя такую судьбу, есть ли смысл откладывать?»
«И что же ты будешь делать?»
«Я хочу искать духов… тех, кого держат на земле какие-то невыполненные обязательства, чтобы помочь им вернуться к Матери. Хочу лечить больных, таких как Малими, чтобы они не уходили раньше времени на тот свет, а смогли жить дальше и… помогать другим. Хочу… хочу приносить пользу, пусть даже самую маленькую – но какую уж могу. Мать не напрасно одарила меня моими способностями, не напрасно заставила пройти через все это – думаю, этим она хотела мне что-то сказать, и… кажется, я поняла, что именно».
«Что ж, если ты уже все для себя решила… Пожалуй, нет смысла тебя отговаривать, - в голосе Цахик проскользнул отблеск печали, - Хоть мне и жаль, что все так получается, но – твое решение я уважаю, и искренне им восхищаюсь. А единственное, о чем я хочу тебя попросить… будь осторожнее. Пожалуйста».
«Я постараюсь, Цахик, обещаю, - я слегка наклонила голову, - Спасибо тебе».
«Да хранит тебя Эйва, Цветок», - кивнула она, и я, улыбнувшись, мягко поднялась на ноги – странное дело! – уже чувствуя себя гораздо лучше… Кажется, все остальные На'Ви сразу поняли, куда это я направилась, и хотя никто из них не сказал мне и слова, проходя мимо них я все равно чувствовала, как меня бережно касаются чьи-то мягкие призрачные руки… На какой-то миг я даже почувствовала легкий укол сожаления, однако вовремя себя одернула – не время. Не время…
«А по мне, так ты поступила совершенно правильно, - фыркнул Задира, как только мы, миновав полянку перед Великим Деревом, скрылись в густом кустарнике, неторопливо направляясь в чащу леса, - Все-таки жить с двуногими… пусть даже и с этими На'Ви… как-то неправильно».
«Да, - слегка кивнула я, - Неправильно».
«Ну, так прекрати киснуть! А то идешь с таким выражением, как будто весь мир сейчас в огне сгорит! Что ты так расстроилась?»
«Просто… там, с ними… мне было очень спокойно. А теперь…»
«Глупости, - перебил он, - Как будто я дам тебя в обиду!»
«Знаю, - я невольно улыбнулась, - Спасибо, Задира».
«Глупая! – фыркнул он, - За что?»
«Да просто так, - засмеялась я, - За то, что ты рядом».
«Говорю же – глупая, - проворчал он, ясно смутившись, - Не за что тут благодарить, пустая твоя голова!» - и, отвернув голову, он прыгнул куда-то в сторону, провожаемый моим тихим смешком. Нет, правда, Задира… Есть, за что. Если бы не ты, если бы не твоя поддержка… Не знаю, справилась бы я. Если бы тогда со мной не было Задиры – смогла бы я осуществить то, что задумала?.. Смогла бы я сохранить свою храбрость и в ту же ночь – в ту же! – повстречаться с Бликом, маленьким ночным певцом, что кругами бродил по маленькой полянке и плакал ночами, ища свою маму? Смогла бы я – я, большеглазая! – выйти навстречу стае охотящихся ночных певцов, чтобы встретиться с матерью Блика и рассказать ей о судьбе ее щенка? И смогла бы я уйти невредимой – так, что свирепые хищники, заставлявшие всех моих сородичей дрожать от страха, сами уступали мне дорогу?.. Признаться честно – не знаю, но у меня самой до сих пор трясутся поджилки, как вспоминаю себя в том состоянии… словно бы это была не я, а кто-то другой, кто-то, кто мог спокойно разговаривать и с одиноким бронеголовом, которому и после смерти ужасно хотелось выполнить мечту всей своей жизни – забраться на вершину одной из парящих гор, но никак не хватало духу идти туда в одиночку, и с полубезумным пестрокрылом, что нашел себе развлечение в том, чтобы пугать остальных духов, будучи при этом весьма довольным своим положением!
Они все были разные – смешливые и грустные, добродушные и свирепые, отчаянные и забитые… совсем как живые. С некоторыми из них было бы неплохо поболтать теплым вечерком, нежась на нагретом солнцем моховом холмике, с другими – не страшно и в пасть к черному охотнику залезть, а вот третьи были действительно злыми духами, озлобленными своей беспомощностью и попросту забывшими, кем они когда-то были. Большинство из них попросту нелепо погибли, скажем, попав под рухнувшую ветку – и с тех пор занимались только тем, что торчали под тем же самым деревом, сбивая ветки на головы проходящим внизу – но попадались среди них и такие, рядом с которыми даже мне становилось крайне неуютно! И что самое страшное – сами по себе, они ведь совсем не были злобными или ненормальными, нет! Совсем нет…
«Просто эти парни никак не смирятся с тем, что они умерли, вот и все, - проворчал Задира, явно подслушав мои мысли, - Глупцы».
«Бедняги, - я покачала головой, - Они забыли, кто они. Хуже судьбы и не придумаешь… Поэтому я и хочу им помочь».
«А про себя, как обычно, не думаешь, - он неодобрительно покачал головой, - Ты себя со стороны хоть раз за последние две луны видела?»
«Ну… мельком – да. Но обычно у меня не так много времени, чтобы еще и себя разглядывать… не заметил?»
«Может, и заметил. Но еще я заметил, что ты таешь прямо на глазах, и скоро сама будешь похожа на духа! Совсем себя не бережешь!»
«Ну что ты волнуешься, - я поморщилась, - Я прекрасно себя чувствую».
«Прекрасно? Это ты называешь – прекрасно?!»
«Тише! – я слегка повела краешком перепонки, - Сюда кто-то идет».
«Понял», - мрачно, ибо поняв, что разговор откладывается, сказал Задира, после чего исчез в глухо-мрачном проходе, ведущем наружу из-под огромной скалы, который мы с ним избрали своим убежищем. С некоторого времени у нас вошло в обычай, что, при приближении к моему убежищу незваных гостей, мой друг всегда первым разведывал обстановку, всегда безошибочно оценивая наших посетителей – как живых, так и мертвых. Я же терпеливо ждала его, прекрасно зная, что нависшую надо мной скалу не сдвинет с места даже бронеголов. Обычно он не заставлял себя ждать, почти тут же возвращаясь с кислым выражением и бухтением типа «Опять к тебе какой-то хмырь приперся!», а я с улыбкой выходила наружу… но на этот раз все было совсем не так. И я мало что не подпрыгнула от неожиданности, когда в моих ушах раздалось… нет, даже не рычание. Даже не вой… Это было нечто совсем другое, нечто хриплое, низкое, клокочущее, нечто настолько переполненное первобытной яростью, что у меня аж сердце защемило! Еще никогда в жизни я не слышала от своего друга такого звука, пропитанного самой жгучей, самой клокочущей ненавистью, какую только можно было представить… ибо он злился, да, но никогда, еще никогда… я даже не знала, что его доброе, отзывчивое сердце способно ТАК ненавидеть! И, по-хорошему, я должна была замереть от ужаса или забиться в самый дальний угол, дрожа от страха, но – в тот момент я об этом почему-то не подумала, со всех ног бросив-шись наружу.
«Задира!» - крикнула я, однако он меня даже не услышал – весь какой-то перекошенный, с поднятой дыбом броней, он, как обезумевший, бросался на нашего гостя – исполинского черного охотника, что мог только визжать то ли от страха, то и от боли, когда рассвирепевший Задира набрасывался на него со всех сторон, со всей силы колошматя по самым уязвимым местам, и уже не только его когти – весь он просто-таки полыхал кроваво-красным светом!
«Задира, стой! – закричала я, бросаясь наперерез, - Да стой же! Задира!»
«Наза-а-ад!»
Громоподобный рев Задиры заставил меня невольно осесть на задние ноги, и, надо сказать, это мне жизнь и спасло – ибо в противном случае просвистевшая по воздуху широченная лапа попросту сломала бы мне шею! Впрочем, незнакомому охотнику вряд ли было до меня дело – скорее уж он изо всех сил старался стряхнуть с себя своего бесплотного противника, а тот, завывая от ненависти, полосовал его когтями, разбивая в кровь губы, дыхала, глаза – собственно, все места, не защищенные броней, до которых мог дотянуться, в придачу еще и швыряя из стороны в сторону, точно не огромного взрослого зверя, а жалкого котенка!
«Задира! Хватит!!!»
«Аргха-а-ах!» - сдавленно вскрикнул Задира, когда какая-то невидимая сила отодрала его от жертвы, расшвырнув их обоих в разные стороны: незнакомца, уже порядком ободранного – к подножию толстенного дерева, а Задиру – ко мне под ноги, надежно придавив его к земле.
«Цве… Цветок! – едва придя в себя, заорал он, - С ума сошла?!»
«Это ты с ума сошел! – закричала я, невольно сорвавшись на визг, - Ты что это делаешь, а? Совсем ничего не понимаешь?! Ты же его убить мог!»
«Ну и что?! – взвыл Задира, - Ну и что?!! Да я этому ублюдку горло порву, не задумываясь! Это убийца! Грязная тварь! Это он, это он!..»
«Тихо ты! – рявкнула я, едва ли не яростнее, чем он сам, - И объясни толком, что ты так на него взъелся-то?!»
«Взъелся? – голос Задиры стал выше, словно он вот-вот готов был сорваться на верещание, - Я на него взъелся?! Да этот… этот… - его просто-таки душило от ненависти, и мысли метались, как обезумевшие, так что он долго не мог выдавить из себя ни слова, а когда, наконец, вновь обрел дар речи, то выдал мне такое… Доброй половины я просто не поняла – и, как мне кажется, это даже к лучшему, ибо, судя по всему, это было самое грязное, самое крепкое ругательство из всех, что вообще существовали на свете, - Это ведь он убил меня!»
«Что?!..»
«Это он, Цветок! Он! Тот самый гад, что отнял у меня жизнь! – дальнейшие его слова поглотило свирепое рычание, и, вывернувшись всем своим телом, он отчаянно крикнул, - Пусти меня, Цветок! Пусти меня, демоны меня раздери! Я все равно убью его! Все равно убью!!!»
«Вот как? – я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее, - Ну что ж… тогда убивай».
«Что?..»
«Убивай его, говорю. Можешь разорвать ему горло, или выцарапать глаза, или еще как-то… Вопрос-то не в этом. Вопрос в том, сделает ли его убийство тебя счастливее?»
«В… в каком смысле?»
«В прямом, в каком же еще? Ведь, даже если ты его убьешь, это не вернет тебя в твое тело. И, как бы ты этого ни хотел, ты уже никогда не сможешь ощутить себя живым!»
«Я знаю! – крикнул он, с такой мукой в голосе, что у меня слезы брызнули, - Знаю! Я мертвец! Дохляк! Труп! Хотя нет, что это я – ведь до трупа можно дотронуться, а я – всего лишь бесплотный дух! Я мертвее, чем мертвый! Бесполезнее бесполезного! Я – тень! Иллюзия! Всего лишь образ в твоей голове! И знаешь, что? Знаешь, кто стоит между мной и Великой Матерью? - его дыхала раздувались, а глаза горели, как у безумца, - Знаешь, почему я все еще здесь, на земле, почему я так упорно цепляюсь за свое посмертие?!»
«Твоя мама…»
«Мама! – он запрокинул голову, и жуткий, какой-то потусторонний хохот, встряхнув его горло, вырвался наружу клокочущим ревом, - Мама! Да разве ж она меня любила?! Ведь я был выродком! Бесполезным отродьем, родившимся почти на полдня позже остальных, и с первых же мгновений жизни я был вынужден зубами и когтями выдирать свое право на существование! Меня мало что не насмерть загрызали собственные братья, а она даже не смотрела в нашу сторону, делая вид, что ничего не происходит – и я знаю, втайне она желала, чтоб я поскорее сдох! А теперь скажи, что я ее любил! Скажи! Да я жил только ей назло, всем и каждому доказывая, что достоин жить! Я цеплялся за эту поганую жизнь, как за то единственное, что у меня никто не мог отнять – и теперь представь, что же я почувствовал, когда вот этот вот урод доказал мне, что даже моя жизнь… даже моя едва начавшаяся жизнь!..» - кажется, он вот-вот был готов завыть в голос, и поспешно отвернулся, чтобы я не могла видеть его глаз…
«Прости… Я не знала».

Продолжение следует...

[Торук Макто]

Спасибо, Аннаэйра! Как всегда, очень понравилось...

Вот тут ачипятки. В самом начале

Аннаэйра сказал:

«Я пойду с вами. Если так хочет Кусати», - тихо, шепотом сказала она, и я, понимая, что сейчас ей сейчас не так-то просто, улыбнулась в ответ.

И в середине

Аннаэйра сказал:

«Может, и заметил. Но еще я заметил, что ты таешь прямо на глазах, и скоро сама будешь похожа на духа! Совсем себе не бережешь!»

[Аннаэйра]

Спасибо, Макто. Что бы я без тебя делала...

[Торук Макто]

Да не за что. Рад помочь...

[pandorskiy kot]

Однако! Это выходит Цветок не просто твердо решила что будет делать а и вполне уже освоилась со своим занятием Да и с Задирой новые подробности открываются, ждем что будет дальше

[Martian]

Такое ощущение, что мама Задиры, если встретит того, кто убил ее сына, порвет его на британский флаг, а Задира немного ошибается.
Цветок, конечно, молодец -

" Мне скучно в НЛО не верить,
Мне скучно без кошмаров спать,
Свою фантазию, как зверя,
Мне трудно на цепи держать".

[Аннаэйра]

Марти, замечательное стихотворение. А вообще... Просто мне не хочется заканчивать историю, не завязав узелком все болтающиеся ниточки. Или вы забыли, какое именно чувство Задира назвал "самым сильным из всех"?..

[Торук Макто]

У меня уже кое какие мысли появляются...

[Kamean]

Марти, стихотворение очень понравилось.

Я верю в инопланетян не потому, что что - то о них знаю, а потому, что мне так интересней. Космонавт Георгий Гречко.

[Аннаэйра]

Ну что ж... Пожалуй, пора продолжить.

«Да и откуда ты могла это знать? – хрипло, каким-то надорванным голосом откликнулся он, - Я ведь никому об этом не рассказывал… Поклялся, что никому в этом не признаюсь, пока не настигну своего убийцу, что отнял у меня даже то немногое, что у меня было, и не вырву его гнилую душу из тела… Да уж, - он как-то странно хмыкнул, как будто у него в горле что-то застряло, - Похоже, что я не смог выполнить ни одну из своих клятв, да? Как был ничтожеством… так им и…»
«Прекрати! – взвизгнула я настолько пронзительно, что мы оба вздрогнули, и Задиру вновь швырнуло на землю – но я этого даже не заметила, - Прекрати! Как ты можешь… как ты можешь… так о себе говорить!»
«Цветок…»
«Ты – не ничтожество! И никогда им не был! Иначе что бы я тут делала, ты, ты… Придурок! Тупица! Балбес! Непроходимый, непробиваемый, пустоголовый идиот, и угораздило же меня с тобой связаться!»
«Но…»
«Никаких «но»! И даже думать о подобном не смей, слышал?! Иначе я… я… я просто не знаю, что я с тобой сделаю!»
«Уже боюсь… - он постарался произнести это как можно насмешливей, чтобы снять напряжение, но тут я, кажется, совсем нехорошо на него уставилась, и он струхнул, - Ну что ты, Цветок! Все, все, я успокоился… да лежу я! Лежу!»
«Вот и лежи, - рыкнула я, прожигая его "взглядом", - И если хотя бы на полкоготочка сдвинешься…» - я не договорила, но, судя по тому, как его втиснуло в землю, моя угроза оказалась более чем весомой! Оставив его сосредоточенно размышлять о своем поведении – во всяком случае, мне хотелось бы надеяться, что он думает именно об этом – я прошла к дальнему концу поляны и осторожно опустилась на колени рядом с нашим гостем, что все так же неподвижно лежал на месте, едва слышно поскуливая от боли и потирая морду лапами. Его свечение было слабым и неровным, к тому же, еще и окрашенным в какой-то тошнотворный болотно-зеленый оттенок, свидетельствующий о сильной боли – но почему-то я сомневалась, что это связано с ссадинами, который он получил от Задиры!
«А ты на рожу его взгляни, - фыркнул в ответ Задира, правда, скорее презрительно, чем злорадно, - Сразу все поймешь…»
«На… рожу?»
«Ага. Уж не знаю, кто его так разукрасил, но, насколько я могу судить, смерти этого урода желаю не один только я… Отрадно знать», - и, не желая больше ничего объяснять, он отвернулся, а мои щупальца, немного помедлив, потянулись к голове черного охотника. Тот никак не пытался мне помешать, и я внимательно, хоть и предельно осторожно ощупала его лоб, скулы… его глаза… или, вернее сказать, то место, где когда-то были его глаза, ибо я сумела обнаружить там лишь две скверно зажившие глубокие впадины, пустые, точно пересохшие лужи.
Ослеплен. Этот несчастный был таким же калекой, как и я – ослепленным то ли колючей веткой, хлестнувшей по глазам, то ли таким же черным охотником, как и он сам – может быть, еще одной матерью, защищавшей детенышей, или рассвирепевшим соперником в пылу любовной схватки, или просто неудачливым бродягой, польстившимся на богатую добычу и решившим прибрать ее к лапам?.. Как бы то ни было, но ему явно повезло меньше, чем мне – мало того, что у него не было друга-духа, который помог бы справиться с этим, так еще и в рану явно угодила какая-то зараза, превратив едва-едва зарубцевавшиеся шрамы во вспухшую нашлепку, от которой так и тянуло зловещим жаром. Моих тонких щупалец даже не хватило, чтобы полностью обхватить эту самую «нашлепку», но я и так могла понять, что размер у нее весьма внушительный, к тому же, от нее самой воспаленные прожилки расползлись во все стороны, точно нити паутины, прочно зацепившись за живую, здоровую плоть и заставляя ее гнить заживо… Задира демонстративно морщился и всем своим видом показывал одолевшее его дикое отвращение, однако я, не обращая на него внимания, бережно, самыми кончиками щупалец водила по этому жуткому наросту, и огромный зверь, могущий одним когтем разорвать мне горло, тихо скулил, как побитый щенок, приткнувшийся к материнскому брюху и наконец-то давший волю слезам.
«Пфр-р-р! – раздалось у меня за спиной, и я увидела Задиру, что неодобрительно поглядывал на него из-за моего плеча, - Спасибо тебе, Цветок».
«За что?»
«За то, что остановила. Иначе бы я вот эту вот развалину… Кха! Больно чести много – марать лапы о живую падаль!»
«Задира…»
«Что? Краше сказать не могу, уж извини. И даже не думай, что мне хоть вот на столечко жаль эту дохлятину, ясно?! Просто он и так помрет, а я не настолько благороден, чтобы даровать ему быструю и почти безболезненную кончину! Так что я подожду… и посмотрю. Так что, в ближайшую пару дней, не удивляйся, если я вдруг куда-нибудь исчезну…»
«Никуда не нужно будет исчезать, - спокойно отозвалась я, - И если захочешь потешиться, то вполне сможешь наблюдать за ним с этого же самого места».
«Погоди-погоди! Ты же не собираешься?!..»
«Именно, что собираюсь. Он останется здесь».
«Да… какого… Цветок!»
«Он болен, Задира! Болен и слаб! Куда ему идти, в таком-то виде?»
«Куда угодно, лишь бы подальше отсюда! Ты что, последний рассудок потеряла, а? Он убийца, Цветок! Он опасен!»
«Бесспорно, опасен, - кивнула я, - Опасен для самого себя. Он слеп, Задира!»
«Кто бы говорил!»
«Но здесь все совсем не так…»
«Да неужто? И в чем же разница, если не секрет?»
«В том, что у него нет тебя, - сказала я, совершенно серьезно глядя ему в глаза, - Он ведь совершенно один в этой темноте!»
«Кха!»
«Я серьезно, Задира. И я не собираюсь презирать его за эту слабость, потому что не думаю, что сама бы с этим справилась, если бы не мой дар. И мне его жаль. Поэтому он остается».
«А, ну тебя, - он только лапой махнул, - Ты же упрямая, как стадо двурогов, и уж коль вбила себе в голову… Делай с этой дохлятиной что хочешь. Но не жди, что я тут рядом с ним плясать буду!» - и, с отвращением покосившись на скулящего зверя, он резко скакнул в лес, исчезнув в кустарнике, а я, глубоко вздохнув – что ж, это прошло лучше, чем я думала! – повернулась к черному охотнику.
«Не бойся, - это были первые мои слова, когда нам удалось установить связь, - Я тебя не обижу».
«Помоги… мне, - еле слышно просипел он, и его когти глубоко вошли в мягкую почву, - Помоги… спаси… я не хочу… мне страшно!»
«Тише, тише, - я ласково склонилась над ним, как над собственным детенышем, поглаживая его щупальцами, - Все хорошо, я рядом. Никто тебя не тронет».
«Она найдет меня… - скулил он, закрыв морду лапами и дрожа, как в при-падке, - Она – демон, демон! Она найдет меня, и убьет!»
«Не волнуйся, здесь она тебя не тронет, - я неловко – все-таки он был таким огромным! – погладила его по голове, - Полежи-ка здесь, а я сейчас…»
«Нет! – взвыл он в голос, судорожно двинув лапой, но, к счастью, промах-нулся – я успела отпрыгнуть в сторону, каким-то чудом не разорвав связи, но он все равно застонал, как от боли, - Пожалуйста… Пожалуйста… не уходи!»
«Я никуда не уйду, - сказала я как можно спокойнее, хотя меня и потряхивало – нельзя же так вот бросаться! – Просто здесь, неподалеку, растет багрянка… она поможет тебе успокоиться».
«Я… я спокоен, - пробормотал он, обхватывая себя лапами и дрожа, как в лихорадке, - Просто ты… побудь рядом. Пожалуйста… Пожалуйста!»
«Ну… хорошо, я никуда не уйду. Но тебе нужно отдохнуть».
«Я постараюсь, - прошептал он едва слышно, - Ты ведь правда не уйдешь? Никуда?..»
«Правда, - кивнула я, - Никуда».
Кажется, поверил – во всяком случае, напряженные мышцы у него на плечах расслабились, и он медленно опустил голову, придавив подбородком опавшие листья. Я внимательно прислушивалась к его сердцебиению, пока оно не стало ровным и размеренным, и лишь тогда осторожно убрала свое щупальце.
«Закончили беседу? – раздался вредный голос из-за кустов, - Или мне еще подождать, пока вы там нащебечетесь?»
«Мог бы и не ждать», - я лишь слегка пожала плечами, и невидимый Задира презрительно фыркнул, после чего, наконец, показался.
«Извини, но не испытываю извращенного удовольствия в том, чтобы слу-шать, как мой смертный враг общается с… Ну, не важно», - он тряхнул головой и отвернулся, а я невольно улыбнулась.
«И все же ты остался».
«Просто я боялся, что этот урод тебя обидит, балда! – прорычал он, - А вовсе не по той дурацкой причине, которую ты себе в голову вбила! И когда эта куча костей тебя… едва не… - он сглотнул и покачал головой, - Я едва удержался, чтобы не выскочить и не располосовать ему глотку!»
«Но не выскочил же… Спасибо тебе».
«Кха! Просто, так двигаясь и так работая когтями, он даже ящерицу не поймает, пусть даже она к нему в пасть заглянет! – он несколько раз провел языком по губам, точно пытаясь оттереть его от какой-то гадости, однако быстро перестал дурачиться и посерьезнел, - Хотя меня больше всего насторожила «она». Ну, которая якобы за ним гонится. Как думаешь?..»
«На нем его запаха нет, - я покачала головой, - Он пахнет только речной водой, но никакого другого запаха я на нем не нашла. Кто бы ни была эта «она», они уже давно не виделись».
«И, тем не менее, боится он ее знатно. Готов поспорить, его слепота – это ее работа, да и половина шрамов на его шкуре – тоже».
«То есть, они не раз встречались?»
«Конечно. Шрам на его голове появился не меньше луны назад, а вон та зарубка на лопатке куда свежее – ей от силы дней пять. И вон те следочки на боку – это явно не камни оставили! Это был взрослый, сильный черный охотник!»
«Тогда почему она его сразу не убила?»
«Хороший вопрос. И ответов на него может быть несколько. Возможно, этот придурок попросту невероятно туп, и не понимает все с первого раза, а, может, «она» просто не хочет убивать его, - он помрачнел, - И это сулит проблемы».
«То есть?»
«Раз она не хочет его смерти, выходит, либо он ей как-то дорог, и она не в силах заставить себя его прикончить, либо же она просто играет с ним».
«Играет?!»
«Ну да. Дать умереть быстро и безболезненно – это ведь почти милость… А вот давать надежду на жизнь, отпуская живым, но потом все равно настигать его и вновь заставлять чувствовать себя беспомощной жертвой… У-у-ух! – его передернуло, - Откровенно говоря, не хотел бы, чтобы моим врагом стала «она»!»
«Но ведь она, скорее всего, потеряла его след».
«Да, но вряд ли она оставит его так просто. У нас, черных охотников, самый острый нюх, и, стоит лишь ей почуять его запах, как она тут же примчится сюда! Чувствуешь, чем это грозит?»
«Да. Но избавляться от него не собираюсь. Он попросил о помощи – значит, он ее получит. К тому же, - мои щупальца печально опустились, - не думаю, что ему уже долго осталось».
«То есть, он умирает? Прямо сейчас?»
«Да, - мне, право, больно было это говорить, но врать было просто неудобно, - И, боюсь, его уже не спасет даже вся мудрость Леса. В его рану попала какая-то болезнь, которая разрушает его изнутри, и, если даже я попытаюсь ее извлечь…»
«Не смей! – тут же взъерошился Задира, - С ума сошла?! Он, здоровый, огромный охотник не смог справиться с этой пакостью, а ты собираешься всю ее перенять на себя?!»
«… то, скорее всего, он все равно умрет, - закончила я, словно бы меня и не перебивали, - Его сердце просто не выдержит, а я… не хочу».
«Ясно, - мрачно откликнулся Задира, - Выходит, старайся ты, не старайся, а только дорога к Матери ему все равно уже проложена, так? И, тем не менее, ты все равно собираешься рисковать ради него жизнью?.. Можешь не отвечать, это не вопрос, - поспешно добавил он, - Я и так знаю, что ты скажешь… Конечно, это не совсем мое дело, Цветок, но, по-моему, ты чересчур добрая».
«А разве это так плохо?» - я улыбнулась.
«Да, в общем-то, нет, но порой это создает неприятности, и я начинаю волноваться за твою жизнь».
«Спасибо… Но, пока ты рядом, Задира – мне нечего бояться».
«Ты так в этом уверена?..»
«Конечно, - я засмеялась, - Разве у тебя есть повод в этом сомневаться? Ты – самое дорогое, что у меня есть в этой жизни, и я бесконечно счастлива, что тебя встретила. Если бы не ты… если бы не ты, я не знаю, что бы со мной было».
«Цветок… - либо я чего-то недопоняла, либо у него был на редкость ошарашенный голос, - Цветок, ты… Я… О, Мать!»
«Что такое?!»
«Да ничего, кроме того, что я уже в который раз сожалею, что мертв! – рявкнул он, - Тухлятина, Цветок… Прости».
«Ничего. Ты тот, кто ты есть, Задира, я узнала тебя таким, и не хочу, чтобы что-то менялось. Вот почему…»
«… ты так яростно защищала его? – он чуть кивнул в сторону посапывающего охотника, - Из-за меня?»
«Угу… Я отвратительная эгоистка, правда? Я ведь не о нем думала, а о себе. Я думала, что, если ты его убьешь, то тебе уже незачем будет тут оставаться, и тогда… ты уйдешь».
«Ну и глупая, - фыркнул он, устраиваясь рядом и уютно положив голову мне на шею, - Это ж додуматься надо – что я вот так возьму и тебя брошу!»
«То есть, ты…»
«Я останусь с тобой, что бы ни случилось, - приглушенно ответил он, сосредоточенно глядя куда-то в сторону, - Потому что теперь меня удерживает в этом мире нечто большее, чем чувство мести, нечто куда более сильное! Раньше я думал, что моей ненависти будет вполне достаточно, чтобы остаться здесь… я даже не думал, что на свете есть чувство сильнее ненависти! – но потом ненависть исчезла, а я все равно остался. Вот тогда я и понял, что ненависть – просто ничто по сравнению…»
«С любовью», - тихо, в один голос, прошептали мы оба, украдкой переглянувшись – и мало что не подпрыгнули от испуга, услышав недоверчивый голос:
«Брат… только что… это же было не это самое?..»
«Ну, я, конечно, я могу ошибаться… - ответил ему такой же ошарашенный голос, - Но, по-моему… это самое, брат».
«Выходит, все-таки признался! Ох, Матушка, я уж думал, он никогда на это не решится! Столько времени тянуть – это ж надо…»
«Ну, не будем несправедливы к юному Задире, братец – лично мне кажется, что Цветок тоже весьма долго медлила с этим признанием, так что нам остается лишь порадоваться за них обоих – и за себя, что не пришлось ждать еще дольше!»
«Во имя солнца и небес… - пробормотал Задира, прикрывая морду лапой и страдальчески закатывая глаза, - Приперлись же!»
«А ты, как обычно, просто образец вежливости, наш юный друг, - не без иронии заметил один из ночных певцов, высовывая голову из ствола того самого дерева, под которым мы сейчас лежали, - Хотя, в своем роде, нам даже приятно это видеть. Хоть что-то в этом мире не меняется…»
«Шорох, - я невольно улыбнулась, - Давно не виделись, но вы, как всегда, красноречивы. Какими судьбами?»
«Да вот, решили проведать вас, узнать, как живет-поживает знаменитая Белая Шаманка, - а вот и второй братец пожаловал, - Так сказать, тешим самолюбие и гордимся знакомством с такой выдающейся личностью!»
«Белая? Шаманка? – засмеялась я, - Это что, про меня?»
«Да вы не обижайтесь, это не ругательство, - подмигнул мне Шелест, - Ша-манами называют тех, кто способен общаться с духами, а белая… ну, думаю, вы и так знаете».
«М-м-м?»
«Вот как? – братья разом повернулись в сторону Задиры, - Значит, ты ничего ей не рассказал?»
«Я пытался, - буркнул тот, - Но она на редкость упряма».
«Кто? Я?»
«Нет, я, - он закатил глаза, - Мы с тобой о чем сегодня говорили?»
«Так что со мной такого? Ты можешь объяснить?!» - я начала сердиться.
«Пожалуй, мы объясним лучше, - подал голос Шорох, - Собственно, мы потому и пришли… Цветок, как часто вы в последнее время уходили за грань?»
«Вы имеете в виду…»
«Да, да. Как часто вы выбирались из своего тела и отправлялись по тропе к Матери, преследуя чью-то отлетевшую душу?»
«Ну… в общем-то, не так уж и часто. Раз… в несколько дней, как-то так. По-разному бывает. Я не пытаюсь вернуть тех, кто уже действительно отжил свое, но мне жаль, когда умирают молодые и полные жизни, и я…»
«Забываете о себе, - с какой-то затаенной грустью сказал Шепот, - Ах, Цве-ток… Иногда я, право, жалею…»
«Что Мать одарила меня этим талантом? – я улыбнулась, - Ну, к добру или к худу, да только этот «талант» - часть меня самой, и с этим уже ничего не поделаешь, правильно?»
«А ведь она права, брат, - Шорох как-то нехорошо на меня покосился, - Сам не видишь? Она ведь уже даже не видит разницы!..»
«В самом деле, - тот покачал головой, - Но, признаться честно, я нисколечко не удивлен. Мы ведь с тобой знали, что, рано или поздно, этим все и закончится. Нельзя стоять твердо, если опираешься сразу на два бревна, и, в случае Цветка, это уже скорее вопрос времени».
«Какого времени? – меня, надо сказать, их слова порядком озадачили, - Эй, а может хватит говорить обо мне так, словно меня тут нет?!»
«А вы сами разве не знаете? – Шелест грустно посмотрел мне в лицо, - Вы умираете, Цветок, вот и все».
И тишина…
«Ну… разумеется! – обдумав его слова, я засмеялась, - Я ведь живая. И, как и любое другое существо, умру в свой срок, как только придет мое время».
«Верно, однако, боюсь, этот срок наступит гораздо раньше, чем вы думаете, - такого мрачного голоса я от него еще не слышала, - Каждый раз, ступая за грань этого мира, вы истощаете собственные жизненные силы, и нити, что привязывают вас к вашему телу, становятся все слабее и тоньше… А рано или поздно – они просто оборвутся, и тогда, Цветок, вы уже не сможете вернуться назад».
«То есть, я умру?»
«В лучшем случае».
«А в худшем?»
«Вы… станете одной из нас».

Продолжение следует...

[Торук Макто]

Спасибо. Очень понравилось.

Аннаэйра сказал:

однако я, не обращая на него ни внимания

исправляй

[Bolo]

Философская часть получилась

[Аннаэйра]

Тут не философия, Bolo, тут просто... скажем так - правда жизни.
Макто - irayo!

[Торук Макто]

За что?

[Аннаэйра]

За то, что ищешь мои опечатки и освобождаешь мое свободное время (которое я бы потратила на вычитку своего произведения - хотя конечный вариант все равно отличается от того, что выложен здесь).

[Торук Макто]

Аа, да не за что. Это тебе спасибо за рассказ... А чем отличается?

[Аннаэйра]

Многими мелкими деталями. Кое-где исправляю повторы, в других местах меняю обороты, вставляю нужные детали, уточняю, корректирую... Работы полно.

[Торук Макто]

Да вроде и так хорошо...