Деятельность
Обсуждения
Пользователи
Календарь
Поиск
Помощь
ДЕНЬ ИЗ ЖИЗНИ АРХЕЛОНА
Отчаянно трепеща острыми черно-белыми крыльями и широко развернув хвостовые перья, ихтиорнис на мгновение замер в воздухе, после чего, резко сложив крылья и обняв ими свое маленькое тельце, камнем упал вниз, буквально вонзившись в соленую морскую воду. Он знал, что не промахнется, ибо в последний раз упускал добычу почти пять лет назад, когда впервые вылетел в море на охоту, и с тех пор еще ни одной рыбе не удалось уйти от его острого зубастого клюва… но не на этот раз. Ибо внезапно зоркий глаз древней птицы уловил нечто огромное, медленно поднимающееся из толщи воды, и, испуганно вскрикнув, ихтиорнис шарахнулся в сторону, почти мгновенно набрав высоту. Ему уже не раз доводилось сталкиваться со зловещими монстрами, обитающими в этом море, и едва ли не каждый день он видел, как его собратьев хватали чьи-то огромные челюсти, с легкостью утаскивающие их в свой темный холодный мир… однако, ирония судьбы, сегодня ему было совершенно нечего бояться. Конечно, в другой день самка архелона – гигантская морская черепаха, почти четырех метров от носа до хвоста – не отказалась бы схватить зазевавшегося ихтиорниса, но этим вечером она была куда больше заинтересована темной линией на горизонте, в которой безошибочно признала свой родной дом. Именно здесь, почти пятьдесят лет назад, она появилась на свет, и именно сюда возвращалась вот уже пятнадца-тый год. Это было долгое путешествие – ей приходилось уплывать почти за две тысячи километров от своих обычных мест кормежки, чтобы пересечь все Срединное море и найти этот самый пляж – ничем не примечательную полоску песка, отделявшую соленую глубь океана от редких скал, перемежаемых сухим редколесьем. Причем не только она одна приплывала сюда, но и еще множество самок ее вида, раз в год собирающихся в этих местах в невиданное по численности стадо, чтобы, отвоевав для себя хорошее местечко, сделать дело, ради которого они проделывали весь этот долгий и опасный путь.
Дать начало новому поколению.
Самка медленно моргнула, широко раскрыв пасть и с душераздирающим, шипящим звуком, больше подошедшим бы разъяренному крокодилу, наполняя свои легкие свежим воздухом, до отказа – после чего тут же ушла вниз, двигаясь с поразительной грацией и своеобразной красотой. Ее длинные, широкие передние ласты, больше похожие на крылья, мягко взмахивали вверх-вниз, обеспечивая ей основной толчок и двигая все огромное тело, а задние, более слабые, использовались в качестве рулей, регулируя глубину погружения и обеспечивая повороты в воде. Благодаря всему этому архелон двигался с удивительной скоростью, и еще до заката самка уже почувствовала, как вода уходит из-под ее панциря, уступая место твердому песку. Не сказать, чтобы это была очень хорошая новость – ведь на суше все преимущества гладкого, обтекаемого тела морской черепахи исчезали, и она превращалась из быстрого и ловкого пловца в неуклюжую, практически беспомощную громадину, еле ползущую по песку. В таком случае единственной защитой архелона был его размер, и привычка делать все свои дела по ночам, когда большинство крупных наземных хищников спали, и не могли покуситься на жизнь морского колосса. Который, кстати, был не так уж неуязвим. Чтобы облегчить свой вес, архелон, как и современная кожистая черепаха – которая, кстати, приходится ему ближайшей ныне живущей родственницей – отказался от сплошного рогового панциря, что защищал только переднюю часть его тела. Все, что было дальше этого, было покрыто лишь толстой маслянистой кожей, которая, в отличие от того же панциря, никогда не обрастала ракушками и морскими желудями, но и не была столь же неоспоримой преградой от зубов плотоядных. Поэтому-то архелон и вымахал до таких размеров – иначе он бы просто не выжил в море, где, помимо него, процветало множество морских рептилий и хищных рыб, отнюдь не прочих перекусить черепашатиной. В этом, кстати, крылась еще одна причина, почему архелон откладывал такое невероятное количество яиц, и почему гнездился не поодиночке, а группами, собираясь на пустынных пляжах – чтобы выжить. Ибо, как бы они ни старались, но не все кладки выживут – их разорят хищники, размоет наводнение, уничтожит болезнь или плесень. Из выживших – не все яйца вылупятся, потому что примерно треть из них не разовьется, либо вообще окажется бросовой, стерильной. И после того, как черепашата выберутся из гнезда, на берегу их уже будут поджидать голодные пасти птерозавров и падальщиков побережья, а в воде – хищных рептилий и гигантских рыб, способных без особого труда проглотить новорожденного архелона. И из тех, кто все же пройдет все трудности – сколько переживет первый год? Первые десять лет? Сколько достигнет зрелости?.. Увы, но едва ли один из тысячи. Даже один из двух тысяч. Слишком многие падут ради того, чтобы когда-нибудь, много лет спустя, один-единственный выросший черепашонок смог найти такого же, как он сам, счастливца, и дать начало новому поколению, чтобы продолжить эту бесконечную схватку со смертью…
Пф-ф-ф-ф! – и широкая, пенящаяся волна накатила на нашу самку, облив ее с головой, после чего вновь схлынула, и тонкие струйки песка, вымытые ею из-под тяжелых ласт, словно бы звали, словно бы неслышно молили архелона вернуться назад, в родную для него стихию – однако самка не слушала их, продолжая упорно ползти вперед, с трудом волоча свое неповоротливое тело. Рядом с ней, тяжело загребая передними ластами, ползли такие же, как она, ее соплеменницы, кто-то – старше, кто-то – помладше… Быть может, среди них была и ее мать? Или сестра? Черепаха об этом не задумывалась. Ее маленький мозг не был способен на хранение и обработку столь сложной, многоуровневой информации, и потому ползущих рядом самок она воспринимала примерно как движущиеся камни – то есть, бездушные и неопасные, на которые совершенно не обязательно обращать внимание. Все, на чем она была сейчас сосредоточена – это найти подходящее место для кладки, и – добраться до него первой, пока эти «камни» его не заняли. Песок становился все суше и прохладнее – солнце садилось, а вместе с ним уходило и его тепло, но архелон, благодаря своим огромным размерам, едва ли чувствовал перепад температуры, продолжая упорно продвигаться дальше. Она уже проползла, по меньше мере, десять метров, которые для нее показались бы вечностью, отдавай она себе отчет о происходящем вокруг, но инстинктивно чувствовала – еще слишком рано. Да, этот песок уже казался теплым и сухим – но инстинкт упрямо твердил: дальше. Дальше! Откладывая яйца, архелон вырывал очень глубокую яму, по меньшей мере, полтора метра в глубину, а иногда и больше, поэтому, если бы черепаха начала бы копать здесь, и отложила бы свои яйца, малыши бы погибли от холода и сырости, что разъела бы их тонкие известковые скорлупки, погубив всю кладку. По сравнению с этим лишние десять или двадцать метров – это ничто… Почему бы не проползти? А потому самка ползла. Тяжело пыхтя, но не останавливаясь, ни на мгновение – она должна была это сделать! Она должна была добраться… Слишком многое пришлось пережить, чтобы она вновь вернулась на этот пляж, слишком много опасностей миновать, слишком многих врагов обмануть. За ее, одну-единственную, жизнь – была уплачена немалая цена, и сейчас – она возвращала свой долг. Вот уже в пятнадцатый раз. Кто сказал, что она вернется в следующем году?.. Кто сказал, что она вообще переживет еще хотя бы несколько дней?.. Внутренне море, пусть и не такое глубокое, как открытый океан, все же породило на этот свет целую плеяду чудовищных хищников, и далеко не все они были так уж беспомощны рядом с четырехметровой черепахой! Увы, но, если есть добыча – найдется и хищник, и не так уж редко даже взрослые архелоны становились добычей гигантских рептилий, таких, как рыщущие в этих водах мозазавры, исполинские ящеры, которых не зря прозвали морской версией знаменитого тираннозавра! Их челюсти были способны серьезно покалечить любое существо в этих водах, и ползущая в трех метрах от нашей самки другая черепаха с наполовину откушенным задним ластом – была тому живым подтверждением… И потому – нужно было жить дальше. Бороться. За каждый день… За каждую ночь. Просто потому, что следующая может уже не наступить…
Солнце уже едва горело над самой кромкой горизонта, его последние лучи гасли, исчезая в соленой воде, и берег медленно затягивали сумерки. Некоторые черепахи, поспевшие первыми, уже возвращались в океан, в то время как припозднившиеся еще только вылезали из воды, торопясь отвоевать себе примерно два квадратных метра хорошего песка – именно столько им требовалось, чтобы выкопать хорошую ямку и отложить в нее яйца. Наша черепаха, в конце концов, нашла такое, достаточно сухое и прогретое солнцем, но, как только она начала отгребать песок, как почувствовала, что в ее бок что-то чувствительно ударило, и, скосив взгляд, с трудом разглядела рядом с собой еще одну черепаху, явно решившую, что этот участок слишком хорош, чтобы проползать мимо. Но наша мать тоже не собиралась его так просто уступать, и, зашипев, громко щелкнула челюстями. Архелоны не были хищниками в прямом смысле этого слова, и питались в основном мягкими беспозвоночными животными, типа медуз, разнообразных аммонитов и молодых кальмаров, но все же их рты были впечатляющим по мощи оружием – острые роговые края такого «клюва» без особого труда перекусывали кость. В воде, да еще и при защите собственной жизни, архелоны могли всерьез отколошматить даже некрупного мозазавра, работая и челюстями, и мощными передними ластами, но на суше они все же были весьма и весьма посредственными бойцами, поэтому, ограничившись лишь несколькими толчками и убедившись, что согнать нашу самку с облюбованного места не получится, конкурентка убралась восвояси, позволив продолжить рытье.
Мощные плоские ласты, столь удобные во время плавания, были, к тому же, довольно неплохими лопатами, и поначалу самка копала всеми четырьмя конечностями, буквально проваливаясь в песок, но, убедившись, что первый этап работы окончен, принялась за более деликатную обработку, уже работая одними только задними ластами, чтобы выкопать аккуратную гнездовую камеру. Это была довольно кропотливая работа, и огромная черепаха проявила немалый талант в области землекопания, когда, едва ли не самыми кончиками пальцев, она выглаживала и выравнивала стены будущей колыбельки для своих малышей, где им предстояло провести еще, по крайней мере, полтора месяца. Черепаха действовала очень осторожно, стараясь случайно не обрушить яму – иначе всю работу пришлось бы начинать заново. Но – архелона вели его инстинкты, и самка копала точно такую же яму, как и год, и два, и все десять лет назад. Тут не должно было быть ошибки… И, едва почувствовав, что ее ласты уже погрузились в землю на достаточную глубину, и внутренняя камера гнезда кажется достаточно твердой и гладкой, черепаха тут же приступила к кладке. Из-под нижней пластины ее панциря, рядом с хвостом, выступила довольно-длинная кожистая трубка, опустившаяся к самому дну гнезда, и через пару мгновений по ней словно прокатился тугой комок – на свет появилось первое яйцо. Они были невелики, эти яички гигантской черепахи – размером чуть побольше теннисного мяча. И это самые крупные! Наряду с ними черепаха отложила еще одну порцию яиц, поменьше, и уж этим-то «задохликам» точно не суждено было выжить… Самка отложила в ямку почти три сотни яиц – не так уж много, по меркам архелонов, но, учитывая, что самка откладывала за сезон несколько порций яиц, к концу его наберется достаточное количество детенышей для продолжения рода. И, как только последнее яйцо опустилось на дно ямки, присоединившись к другим, самка, едва отдышавшись, тут же начала аккуратно заваливать свое гнездышко песком. Самые мелкие яйца, покрытые тонкими скорлупками, тут же смялись и растеклись, смочив песок, но освободившееся место тут же заняли другие, крупные яйца, которым-то и предстояло стать колыбельками новой жизни. А те, маленькие… ну что ж, стерильными яйцами можно и пожертвовать. Это был не самый приятный и экономный, но, по крайней мере, самый простой и надежный способ уберечь яйца от раздавливания, поэтому самка, нимало не беспокоясь за сохранность кладки, закопала яйца, сровняв ямку с землей, после чего еще и аккуратно придавила сверху, чтобы полностью скрыть все следы присутствия гнезда. Результат – почти ровная плоская площадка из притоптанного песка, ровно ничем не отличающаяся от всего остального пляжа. Теперь только самые умелые хищники смогут раскопать это гнездо, хотя… и без того – шансы, что оно уцелеет, невелики. Впрочем, нашу самку это уже не волновало.
В последний раз похлопав ластами по своему творению, архелон медленно начал отползать обратно, к морю. Больше она уже не вернется к своей кладке, и никогда уже не озаботится ни судьбой яиц, ни участью ее еще не родившихся детенышей. Если она даже и встретит их в океане, то скорее проглотит, чем признает в них свою кровь. С этого момента и навсегда… им придется полагаться только на самих себя. И если хоть кому-нибудь из них достаточно повезет, и он доживет до зрелых лет… что ж, значит, в этом году она старалась не напрасно. И жадные ихтиорнисы, что будут караулить маленьких черепашат на берегу, начнут с криками улетать прочь, когда на поверхность воды, тяжело пыхтя, будет всплывать огромная, покрытая роговой броней голова, влекущая за собой мощное тело, ибо будут знать, что огромные загнутые челюсти гигантской черепахи без особого труда утянут под воду даже небольшого динозавра – чего уж говорить о хрупком птичьем тельце… Таков был закон: ешь, пока это возможно – иначе придет время, и вчерашняя добыча попытается съесть тебя. Хотя… до того, как маленькие архелоны сумеют хоть как-то за себя постоять, пройдет немало лет. Может быть, даже десятилетий. И, примерно через сорок две ночи, в такую же лунную ночь, когда песок над закопанной кладкой наконец-то пошевелится, выпуская в этот мир маленьких, смешных черепашат, что, загребая ластами, будут изо всех сил торопиться в сторону моря – их встретят множество голодных желудков. Методично и безжалостно, словно ангелы смерти, ихтиорнисы, птерозавры, мелкие динозавры, бродящие по побережью – все они будут методично склевывать с песка молчаливых детенышей, раздирая на куски их еще совсем мягкие, податливые панцири, отрывая им лапки и головы, давя и уничтожая – но упрямые маленькие рептилии, ведомые могучей волей инстинкта, лишь с еще большим упорством продолжат свое путешествие к воде, пока первая волна прибоя не подхватит их, и, закружив в бешеных, пенящихся водоворотах, не утащит за собой, в бездонное море…
Пфр-ш-ш-ш!.. Вечная песня морских волн, словно бы шепот самого времени. Самка архелона чуть прикрыла глаза, за миг до того, как ее накрыло водой. Свет тут же померк, не пропускаемый толстыми веками, но гигантская черепаха и вслепую продолжала уверенно ползти в направлении моря, уже чувствуя под своими лапами мокрый, шевелящийся песок. Как бы ни была безопасна для взрослого архелона суша, но все же именно в море он чувствовал себя, как дома, и наша самка изо всех сил отталкивалась ластами, торопясь вернуться в родную для него стихию… Пройдут годы, века, столетия – а потомки этой самки точно так же будут ползти по берегу, точно новорожденные черепашки, впервые в жизни жаждущие ощутить на губах соль и свежесть бескрайнего океана. И минет еще, по меньшей мере, десять миллионов лет, прежде, чем эти огромные, невероятные животные окончательно сгинут, превратившись в кучи окаменевших костей, скрытых под слоями земли… и еще почти шестьдесят пять миллионов – прежде, чем эти самые пыльные, грязные кости будут вновь подняты на поверхность, навстречу совершенно новому миру, в котором место архелона заняли его родичи – нынешние морские черепахи, пусть и не такие гигантские, как он, но, тем не менее, вполне успешно колонизировавшие Мировой океан. И, точно так же, как и в конце мелового периода, современные кожистые черепахи, ближайшие родичи вымершего исполина, впрочем, мало уступающие ему в габаритах, каждый год выползают на песчаные пляжи, подальше от людских глаз, чтобы в который раз проделать свой несложный ритуал, тем самым замкнув очередной круг жизни. И так будет продолжаться еще много, много лет, прежде чем последние представители этих уникальных животных окончательно исчезнут с лица Земли, навсегда похоронив с собой свои так и не раскрытые тайны. Мы, люди, считаем черепах медлительными, глупыми, простоватыми животными… но какое право мы имеем их судить, если по сравнению с ними человек, этот «царь природы», кажется всего лишь бабочкой-однодневкой, только-только вышедшей на арену жизни? Можем ли мы хотя бы представить себе, с какими трудностями сталкивался архелон, этот древний морской великан, каждый день рискующий жизнью ради того, чтобы увидеть следующий восход солнца?..
Мы не узнаем всех его секретов, даже если просканируем его череп вдоль и поперек, даже если до последних мелочей изучим строение его мозга, форму его костей и создадим самую совершенную, самую правдоподобную реконструкцию… это будет всего лишь один из вариантов того, что было на самом деле. Ибо единственное, что мы можем утверждать наверняка – это то, что архелон действительно жил на нашей планете, что он бороздил Мировой океан семьдесят пять миллионов лет назад, задолго до появления первых людей и большинства современных животных. И, как бы нам этого ни хотелось, мы уже никогда не увидим эту поразительную черепаху, похожую и непохожую на современных потомков… а потому нам остается лишь одно – вместо того, чтобы вздыхать о тех животных, которых нам уже не вернуть, нам стоит заботиться о тех, кто все еще делят с нами подлунный мир, и, как и их далекие предки, жившие на заре времен, каждый год продолжают сражаться за свою жизнь. Отстаивать честь прародителей.
Раз за разом доказывать этому миру, что живут в нем не напрасно…
Конец.
Наверх
Цитата
