[Martian]

Для начала - небольшая ссыль-справка.
Биография.

Человек, который большую часть своей жизни посвятил лечению животных, общению с ними. Который своеобразно, но хорошо понимал и слышал голоса живой природы.

Небольшая статья о его творчестве:

Цитата

Джеймс Хэрриот и его книги
Статья написана 15 июля 2008 г. 20:55
Размещена в авторской колонке Kalkin

На ФантЛабе не раз упоминался этот замечательный автор. В книгах Хэрриота нет ни грана фантастики, да что там фантастики — нет даже вымысла. Это воспоминания, это книги жизни, навеки связанной с животными и с эпохой. Старая Англия эпохи 30х-40х годов, старая ветеринария с ее фокусами, постепенно уступающая дорогу новым веяниям, новым лекарствам и новому миру. В основополагающей книге «Из воспоминаний сельского ветеринара» перед читателем постепенно развертывается вся жизнь автора — от момента приезда в Дарроуби до обзаведения семьей, и окончательного укоренения в Йоркшире. (Если быть совсем уж точным, я имею в виду скорее даже не книгу, а издание, о котором будет замолвлено слово в дальнейшем). Книги Хэрриота удивительно светлые, добрые. В них есть место и грустным воспоминаниям, и неудачам, и чудесному юмору — всему тому, из чего соткана сама жизнь.

Автору удалось на словах передать те удивительные образы, с которыми он сталкивался в течение многих лет. Это и образы природы (благодаря Хэрриоту Дарроуби и Йоркшир стали и для меня в чем-то родными, хотя теперь, конечно, там все не так, как раньше), и образы людские (колоритные фермеры, Зигфрид и Тристан Фарноны), и сам дух старой Англии, и дух того времени. Профессиональный писатель не смог бы написать лучше.

К счастью, Хэрриота до сих пор издают в России.
К сожалению, современные издания от «Захарова» немного уступают «Мировским» по качеству оформления. Главное преимущество новых изданий — полнота. Состав российских изданий полностью повторяет состав исходных авторских сборников (не в первоначальном английском, но в американском варианте). Переводы по большей части те же, хотя часть старых рассказов и переведена по-новому. Отличий немного: в деталях, в оборотах речи... Тем, кто перечитывал старые издания множество раз, это будет заметно.

Старое издание, вышедшее в издательстве «Мир» в самом начале 90х, гораздо лучше в смысле оформления. Я бы даже осмелился назвать коллекционным. Множество иллюстраций, хорошая бумага, заметки на полях, повествующие о быте той поры... Редко когда увидишь нечто подобное. Я до сих пор не понимаю, каким чудом в далеком уже 97 году нам удалось достать эту книгу... Ныне это издание можно «поймать» на alib-е. Цена высока, но не чрезмерно — от тысячи рублей. Оно того стоит

А в качестве дополнения — превосходна книга «Среди Йоркширских холмов» («Every Living Thing», «Все живое» в издании «Захарова»), изданная там же, и приблизительно в то же время. Когда знаком с рассказчиком, когда его мир тебе близок, разрозненность историй уже не так вредит. К тому же, здесь разрозненность историй все равно не превращается в хаос. Были и другие издания, в том числе более ранние, но лично мне они неведомы. Все равно самое важное — заложить основу для впечатлений.

От книг Хэрриота остается ощущение чуда, и перечитывать я их могу снова и снова.

Книги, с которыми я только знакомлюсь, можно скачать, например,Здесь.

Но уже с первых нескольких страниц становится понятным его миро-вИдение - которое, думаю, особенно хорошо отзовется в нашем сообществе.

[Martian]

Чтоб не утверждать голословно, позволю себе привести в пример один из его рассказов:

Цитата

На рождество мне всякий раз вспоминается одна кошка.
В первый раз я увидел ее однажды осенью, когда приехал посмотреть
какую-то из собак миссис Эйнсворт и с некоторым удивлением заметил на
коврике перед камином пушистое черное существо.
-- А я и не знал, что у вас есть кошка, -- сказал я.
Миссис Эйнсворт улыбнулась:
-- Она вовсе не наша. Это Дебби.
-- Дебби?
-- Да. То есть это мы так ее называем. Она бездомная. Приходит к нам
раза два-три в неделю, и мы ее подкармливаем. Не знаю, где она живет, но,
по-моему, на одной из ферм дальше по шоссе.
-- А вам не кажется, что она хотела бы у вас остаться?
-- Нет,-- миссис Эйнсворт покачала головой, -- это очень деликатное
создание. Она тихонько входит, съедает, что ей дают, и тут же исчезает. В
ней есть что-то трогательное, но держится она крайне независимо.
Я снова взглянул на кошку.
-- Но ведь сегодня она пришла не только чтобы поесть?
-- Вы правы. Как ни странно, она время от времени проскальзывает в
гостиную и несколько минут сидит перед огнем. Так, словно устраивает себе
праздник.
-- Да... понимаю...
Несомненно, в позе Дебби было что-то необычное. Она сидела совершенно
прямо на мягком коврике перед камином, в котором рдели и полыхали угли. Но
она не свернулась клубком, не умывалась -- вообще, не делала ничего такого,
что делают в подобном случае все кошки,-- а лишь спокойно смотрела перед
собой. И вдруг тусклый мех, тощие бока подсказали мне объяснение. Это было
особое событие в ее жизни, редкое и чудесное: она наслаждалась уютом и
теплом, которых обычно была лишена.
Пока я смотрел на нее, она встала и бесшумно выскользнула из комнаты.
-- Вот так всегда, -- миссис Эйнсворт засмеялась. -- Дебби никогда не
сидит тут больше, чем минут десять, а потом исчезает.
Миссис Эйнсворт -- полная симпатичная женщина средних лет -- была таким
клиентом, о каких мечтают ветеринары: состоятельная заботливая владелица
трех избалованных бассетов. Достаточно было, чтобы привычно меланхолический
вид одной из собак стал чуть более скорбным, и меня тут же вызывали. Сегодня
какая-то из них раза два почесала лапой за ухом, и ее хозяйка в панике
бросилась к телефону.
Таким образом, мои визиты к миссис Эйнсворт были частыми, но не
обременительными, и мне представлялось много возможностей наблюдать за
странной кошечкой. Однажды я увидел, как она изящно лакала из блюдечка,
стоявшего у кухонной двери. Пока я разглядывал ее, она повернулась и легкими
шагами почти проплыла по коридору в гостиную.
Три бассета вповалку похрапывали на каминном коврике, но, видимо, они
уже давно привыкли к Дебби: два со скучающим видом обнюхали ее, а третий
просто сонно покосился в ее сторону и снова уткнул нос в густой ворс.
Дебби села между ними в своей обычной позе и сосредоточенно уставилась
на полыхающие угли. На этот раз я попытался подружиться с ней и, осторожно
подойдя, протянул руку, но она уклонилась. Однако я продолжал терпеливо и
ласково разговаривать с ней, и в конце концов она позволила мне тихонько
почесать ее пальцем под подбородком. В какой-то момент она даже наклонила
голову и потерлась о мою руку, но тут же ушла. Выскользнув за дверь, она
молнией метнулась вдоль шоссе, юркнула в пролом в изгороди, раза два
мелькнула среди гнущейся под дождем травы и исчезла из виду.
-- Интересно, куда она ходит? -- пробормотал я.
-- Вот этого-то нам так и не удалось узнать, -- сказала миссис
Эйнсворт, незаметно подойдя ко мне.

Миновало, должно быть, три месяца, и меня даже стала несколько
тревожить столь долгая бессимптомность бассетов, когда миссис Эйнсворт вдруг
мне позвонила.
Было рождественское утро, и она говорила со мной извиняющимся тоном:
-- Мистер Хэрриот, пожалуйста, простите, что я беспокою вас в такой
день. Ведь в праздники всем хочется отдохнуть.
Но даже вежливость не могла скрыть тревоги, которая чувствовалась в ее
голосе.
-- Ну что вы, -- сказал я. -- Которая на сей раз?
-- Нет-нет, это не собаки... а Дебби.
-- Дебби? Она сейчас у вас?
-- Да, но с ней что-то очень неладно. Пожалуйста, приезжайте сразу же.
Пересекая рыночную площадь, я подумал, что рождественский Дарроуби
словно сошел со страниц Диккенса. Снег толстым ковром укрыл булыжник
опустевшей площади, фестонами свешивается с крыш поднимающихся друг над
другом домов, лавки закрыты, а в окнах цветные огоньки елок манят теплом и
уютом.
Дом миссис Эйнсворт был щедро украшен серебряной мишурой и остролистом;
на серванте выстроились ряды бутылок, а из кухни веяло ароматом индейки,
начиненной шалфеем и луком. Но в глазах хозяйки, пока мы шли по коридору, я
заметил жалость и грусть.
В гостиной я действительно увидел Дебби, но на этот раз все было иначе.
Она не сидела перед камином, а неподвижно лежала на боку, и к ней прижимался
крохотный совершенно черный котенок.
Я с недоумением посмотрел на нее:
-- Что случилось?
-- Просто трудно поверить, -- ответила миссис Эйнсворт. -- Она не
появлялась у нас уже несколько недель, а часа два назад вдруг вошла на кухню
с котенком в зубах. Она еле держалась на ногах, но донесла его до гостиной и
положила на коврик. Сначала мне это даже показалось забавным. Но она села
перед камином и против обыкновения просидела так целый час, а потом легла и
больше не шевелилась.
Я опустился на колени и провел ладонью по шее и ребрам кошки. Она стала
еще более тощей, в шерсти запеклась грязь. Она даже не попыталась отдернуть
голову, когда я осторожно открыл ей рот. Язык и слизистая были ненормально
бледными, губы -- холодными как лед, а когда я оттянул веко и увидел
совершенно белую конъюнктиву, у меня в ушах словно раздался похоронный звон.
Я ощупал ее живот, заранее зная результат, и поэтому, когда мои пальцы
сомкнулись вокруг дольчатого затвердения глубоко внутри брюшной полости, я
ощутил не удивление, а лишь грустное сострадание. Обширная лимфосаркома.
Смертельная и неизлечимая. Я приложил стетоскоп к сердцу и некоторое время
слушал слабеющие частые удары. Потом выпрямился и сел на коврик, рассеянно
глядя в камин и ощущая на своем лице тепло огня.
Голос миссис Эйнсворт донесся словно откуда-то издалека:
-- Мистер Хэрриот, у нее что-нибудь серьезное?
Ответил я не сразу.
-- Боюсь, что да. У нее злокачественная опухоль. -- Я встал -- К
сожалению, я ничем не могу ей помочь.
Она ахнула, прижала руку к губам и с ужасом посмотрела на меня.
Потом сказала дрогнувшим голосом:
-- Ну так усыпите ее. Нельзя же допустить, чтобы она мучилась.
-- Миссис Эйнсворт, -- ответил я, -- в этом нет необходимости. Она
умирает. И уже ничего не чувствует.
Миссис Эйнсворт быстро отвернулась и некоторое время пыталась
справиться с собой. Это ей не удалось, и она опустилась на колени рядом с
Дебби.
-- Бедняжка! -- плача, повторяла она и гладила кошку по голове, а слезы
струились по ее щекам и падали на свалявшуюся шерсть -- Что она, должно
быть, перенесла! Наверное, я могла бы ей помочь -- и не помогла.
Несколько секунд я молчал, сочувствуя ее печали, столь не вязавшейся с
праздничной обстановкой в доме.
-- Никто не мог бы сделать для нее больше, чем вы. Никто не мог быть
добрее.
-- Но я могла бы оставить ее здесь, где ей было бы хорошо. Когда я
подумаю, каково ей было там, на холоде, безнадежно больной... И котята...
Сколько у нее могло быть котят?
Я пожал плечами.
-- Вряд ли мы когда-нибудь узнаем. Не исключено, что только этот один.
Ведь случается и так. Но она принесла его вам, не правда ли?
-- Да, верно... Она принесла его мне... она принесла его мне.
Миссис Эйнсворт наклонилась и подняла взъерошенный черный комочек. Она
разгладила пальцем грязную шерстку, и крошечный ротик раскрылся в беззвучном
"мяу".
-- Не правда ли, странно? Она умирала и принесла своего котенка сюда.
Как рождественский подарок.
Наклонившись, я прижал руку к боку Дебби. Сердце не билось.
Я посмотрел на миссис Эйнсворт.
-- Она умерла.
Оставалось только поднять тельце, совсем легкое, завернуть его в
расстеленную на коврике тряпку и отнести в машину.
Когда я вернулся, миссис Эйнсворт все еще гладила котенка. Слезы на ее
щеках высохли, и, когда она взглянула на меня, ее глаза блестели.
-- У меня еще никогда не было кошки, -- сказала она.
Я улыбнулся:
-- Мне кажется, теперь она у вас есть.
И в самом, деле, у миссис Эйнсворт появилась кошка. Котенок быстро
вырос в холеного красивого кота с неуемным веселым нравом, а потому и
получил имя Буян. Он во всем был противоположностью своей робкой маленькой
матери. Полная лишений жизнь бродячего кота была не для него -- он вышагивал
по роскошным коврам Эйнсвортов, как король, а красивый ошейник, который он
всегда носил, придавал ему особую внушительность.
Я с большим интересом наблюдал за его прогрессом, но случай, который
особенно врезался мне в память, произошел на рождество, ровно через год
после его появления в доме.
У меня, как обычно, было много вызовов. Я не припомню ни единого
рождества без них -- ведь животные не считаются с нашими праздниками... Но с
годами я перестал раздражаться и философски принял эту необходимость.
Как-никак после такой вот прогулки на морозном воздухе по разбросанным на
холмах сараям я примусь за свою индейку с куда большим аппетитом, чем
миллионы моих сограждан, посапывающих в постелях или дремлющих у каминов.
Аппетит подогревали и бесчисленные аперитивы, которыми усердно угощали меня
гостеприимные фермеры.
Я возвращался домой, уже несколько окутанный розовым туманом. Мне
пришлось выпить не одну рюмку виски, которое простодушные йоркширцы наливают
словно лимонад, а напоследок старая миссис Эрншоу преподнесла мне стаканчик
домашнего вина из ревеня, которое прожгло меня до пят. Проезжая мимо дома
миссис Эйнсворт, я услышал ее голос:
-- Счастливого рождества, мистер Хэрриот!
Она провожала гостя и весело помахала мне рукой с крыльца:
-- Зайдите выпейте рюмочку, чтобы согреться.
В согревающих напитках я не нуждался, но сразу же свернул к тротуару.
Как и год назад, дом был полон праздничных приготовлений, а из кухни
доносился тот же восхитительный запах шалфея и лука, от которого у меня
сразу засосало под ложечкой. Но на этот раз в доме царила не печаль -- в нем
царил Буян.
Поставив уши торчком, с бесшабашным блеском в глазах он стремительно
наскакивал на каждую собаку по очереди, слегка ударял лапой и молниеносно
удирал прочь.
Миссис Эйнсворт засмеялась:
-- Вы знаете, он их совершенно замучил! Не дает ни минуты покоя!
Она была права. Для бассетов появление Буяна было чем-то вроде
вторжения жизнерадостного чужака в чопорный лондонский клуб. Долгое время их
жизнь была чинной и размеренной: неторопливые прогулки с хозяйкой, вкусная
обильная еда и тихие часы сладкого сна на ковриках и в креслах. Один
безмятежный день сменялся другим... И вдруг появился Буян.
Я смотрел, как он бочком подбирается к младшей из собак, поддразнивая
ее, но когда он принялся боксировать обеими лапами, это оказалось слишком
даже для бассета. Пес забыл свое достоинство, и они с котом сплелись, словно
два борца.
-- Я сейчас вам кое-что покажу.
С этими словами миссис Эйнсворт взяла с полки твердый резиновый мячик и
вышла в сад. Буян кинулся за ней. Она бросила мяч на газон, и кот помчался
за ним по мерзлой траве, а мышцы так и перекатывались под его глянцевой
черной шкуркой. Он схватил мяч зубами, притащил назад, положил у ног хозяйки
и выжидательно посмотрел на нее.
Я ахнул. Кот, носящий поноску!
Бассеты взирали на все это с презрением. Ни за какие коврижки не
снизошли бы они до того, чтобы гоняться за мячом. Но Буян неутомимо
притаскивал мяч снова и снова.
Миссис Эйнсворт обернулась ко мне:
-- Вы когда-нибудь видели подобное?
-- Нет, -- ответил я. -- Никогда. Это необыкновенный кот.
Миссис Эйнсворт схватила Буяна на руки, и мы вернулись в дом. Она,
смеясь, прижалась к нему лицом, а кот мурлыкал, изгибался и с восторгом
терся о ее щеку.
Он был полон сил и здоровья, и, глядя на него, я вспомнил его мать.
Неужели Дебби, чувствуя приближение смерти, собрала последние силы, чтобы
отнести своего котенка в единственное известное ей место, где было тепло и
уютно, надеясь, что там о нем позаботятся? Кто знает...
По-видимому, не одному мне пришло в голову такое фантастическое
предположение. Миссис Эйнсворт взглянула на меня, и, хотя она улыбалась, в
ее глазах мелькнула грусть.
-- Дебби была бы довольна, -- сказала она.
Я кивнул.
-- Конечно. И ведь сейчас как раз год, как она принесла его вам?
-- Да. -- Она снова прижалась к Буяну лицом. -- Это самый лучший
подарок из всех, какие я получала на рождество.

[Bolo]

Чувственный отрывок

[Elona_spot]

О, один из моих любимых авторов))

[pandorskiy kot]

Интересно, надо будет почитать как-нибудь

[Martian]

Кот, рекомендую от всей души!
Очень интересно, очень живо - это писал видящий.

[XeNoS]

Марти, это писал величайший ветеринар человечества))))) Живущий на просторах Йоркшира, потому что Дарроуби находится среди зелёных холмов и вересковых пустошей=) Человек, который родился в прошлом веке, который просто жил своей профессией - он не мог по другому писать=)))

ПыСы. Многие мои коллеги таки пошли в нашу профессию тока прочитав Хэрриота...

[Martian]

Я знаю. И знаю, что названия Дарроуби нет, и что Хэрриот - псевдоним - он так сделал по соображениям, чтоб его рассказы не сочли рекламой.) Все знаю.
В каждой строке чувствуется любовь к своим пациентам, что он соприкасался с их душами.
А если кто скажет, что души у животных нет...

[Bolo]

Martian сказал:

А если кто скажет, что души у животных нет...

Это он Стрелка не знает.... Хотя нет, я пожалуй не прав. Люди, которым говорить про душу животных так же бесполезно, как неардентальцам рассказывать о радиоволнах - были всегда, и очень сомнительно что автор с ними не встречался. тем боле в то время, когда религиозность была ещё очень сильна.

[Martian]

Вероятно, встречался.
Он в своих рассказах описывает самое разное. Но там большинство все-таки видит хоть что-то.